• Кривицкий дмитрий борисович в розыске
• — Говорят, добрые дела любят тишину…
• "Золотые парашютисты" приземляются на нары
• Значение слова экзегетика
• Характеристика людей, рождённых в год Дракона
• Что значит если во сне ловил рыбу
• К чему снится выкидыш, случившийся с тобой или другой женщиной?
• Имя Ольга в православном календаре (Святцах)
• К чему снятся карты, играть в карты и выигрывать или проигрывать?
• Как поговорить с умершим человеком: вызов души на связь

6. Идеология. Теория официальной народности Стремясь противостоять революционным и либеральным идеям, самодержавие прибегало не только к репрессиям. Царь понимал, что взглядам могут противостоять лишь иные взгляды. Официальной идеологией николаевской России стала т.н. "теория официальной народности". Ее творцом стал министр просвещения граф С.С. Уваров. Основу теории составила "уваровская троица": православие - самодержавие - народность. Согласно этой теории, русский народ глубоко религиозен и предан престолу, а православная вера и самодержавие составляют непременные условия существования России. Народность же понималась как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние. Спокойная, устойчивая, благолепно-тихая Россия противопоставлялась мятущемуся, разлагающемуся Западу. В "теории официальной народности" ярко проявилась закономерность русской истории: любой поворот к консерватизму и охранительству всегда сочетается с антизападничеством и подчеркиванием особенностей собственного национального пути. "Теория официальной народности" была положена в основу преподавания в школах и университетах. Ее проводниками стали консервативные историки С.П. Шевырев и М.П. Погодин. Она широко пропагандировалась в печати усилиями таких литераторов как Ф. Булгарин, Н. Греч, Н. Кукольник и др. Россия в соответствии с "теорией официальной народности" должна была выглядеть счастливой и умиротворенной. Бенкендорф говорил: "Прошедшее России удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что только может представить себе самое пылкое воображение". Сомнение в великолепии российской действительности само по себе оказывалось или преступлением, или свидетельством сумасшествия. Так, в 1836 г. по непосредственному распоряжению Николая I был объявлен сумасшедшим П.Я. Чаадаев, опубликовавший в журнале "Телескоп" смелые и горькие (хотя далеко не бесспорные) размышления об истории России и ее исторической судьбе. В конце 40-х гг., когда в Европе начались революции, стало очевидно, что попытка Уварова противопоставить революционной угрозе воспитание преданности престолу и церкви не удалась. Крамола все шире проникала в Россию. Недовольный Николай в 1849 г. уволил Уварова, сделав ставку только на подавление свободомыслия с помощью репрессий. Это знаменовало глубокий идейный кризис власти, окончательно оттолкнувшей от себя общество.

5.2. Охранительная альтернатива

Теория "официальной народности". Дело декабристов оказало сильнейшее влияние на всю правительственную деятельность нового императора Николая I. Для себя он сделал вывод о неблагонадёжном настроении всего дворянства. Заметив, что большое количество людей, связанных с революционными союзами были из дворян, он не доверял дворянству, подозревая его в стремлении к политическому господству. Править при помощи дворянского сословия Николай не хотел, он постарался создать вокруг себя бюрократию и править страной посредством послушных чиновников. Покарав декабристов, Николай показал свою готовность начать реформы при условии неизменности самодержавного строя, но проводить их он намеревался без участия общественных сил. В свою очередь дворянство дистанцировалось от бюрократии нового царствования. Оно было запугано делом декабристов и само устранялось от общественной деятельности. Между властью и обществом произошло отчуждение. Правительство считало, что брожение 20-х гг. происходило от поверхностного воспитания и вольнодумства, заимствованного из иностранных учений, поэтому следовало обратить внимание на "воспитание" молодого поколения, дать силу в воспитании "истинно русским началам" и удалять из него всё, что бы им противоречило. На этих же началах должна была основываться и вся государственная и общественная жизнь. К таким исконным началам русской жизни, по мнению идеолога николаевского царствования министра народного просвещения и духовных дел С.С. Уварова, относились "православие самодержавие, народность", которые были положены в основу так называемой теории "официальной народности" , ставшей идейным выражением охранительного направления.
Но главные положения вышеназванной теории были сформулированы в 1811 г. историком Н.М. Карамзиным в его "Записке о древней и новой России". Эти идеи вошли в коронационный манифест императора Николая I и последующее законодательство, обосновав необходимость для Российского государства самодержавной формы правления и крепостнических порядков, а добавлением С.Уварова было понятие "народность". Провозглашённую триаду он считал "залогом силы и величия" Российской империи. Понятие "народность" рассматривалось С. Уваровым как самобытная черта русского народа, как исконная приверженность к царскому самодержавию и крепостному праву.
Сущность уваровского представления о русской жизни состояла в том, что Россия - совершенно особое государство и особая национальность, непохожая на государства и национальности Европы. На этом основании она отличается всеми основными чертами национального и государственного быта: к ней невозможно приложить требования и стремления европейской жизни. Россия имеет свои особые учреждения, с древней верой, она сохранила патриархальные добродетели, мало известные народам Запада. Прежде всего, это касалось народного благочестия, полного доверия народа к властям и повиновения, простоты нравов и потребностей. Крепостное право сохранило в себе много патриархального: хороший помещик лучше охраняет интересы крестьян, чем могли бы они сами, и положение русского крестьянина лучше положения западного рабочего.
Уваров полагал, что главной политической задачей является сдерживание наплыва новых идей в Россию. "Устойчивая" крепостная Россия противопоставлялась мятущемуся Западу: "там" - мятежи и революции, "здесь"- порядок и покой. Этими идеями должны были руководствоваться литераторы, историки, воспитатели.

Уваровское виденье политической системы было довольно своеобразным. Уваров стремился соединить усвоение Россией европейской системы образования с сохранением собственной традиционной социально–политической системы. “Во всем пространстве государственного хозяйства и сельского домоводства, – заявлял он, – необходимы: русская система и европейское образование; система русская – ибо то только полезно и плодовито, что согласно с настоящим положением вещей, с духом народа, с его нуждами, с его политическим правом; образование европейское, ибо больше как когда–нибудь мы обязаны вглядываться в то, что происходит вне пределов отечества, вглядываться не для слепого подражания или безрассудной зависти, но для исцеления собственных предрассудков и для узнания лучшего”.

Сохранение русской системы мыслилось Уваровым как опора на фундаментальные устои русской истории, как православие, самодержавие и народность. Как известно, эта концепция была подвергнута в демократически или прогрессивно настроенных кругах русского общества самой беспощадной критике, вследствие чего самая уваровская "триединая формула" в русской демократической традиции фигурирует не иначе как с определением "пресловутая". Главное в "формуле" Уварова – указание на необходимость при любом движении вперед, при любой реформе, направленной на дальнейшую модернизацию и европеизацию России, обязательно учитывать самобытность ее уклада, а это положение не так просто оспорить.

Естественно помимо официальных идеологов, были мыслители, далекие от правительства и Николая I. Они уже были оформлены в два известных лагеря “западников” и “славянофилов”. Оказалось, что оба эти лагеря одинаково чужды правительственному кругу, одинаково далеки от его взглядов и работ и одинаково для него подозрительны. Неудивительно, что в таком положении очутились западники. Преклоняясь перед западной культурой, они судили русскую действительность с высоты европейской философии и политических теорий; они, конечно, находили ее отсталой и подлежащей беспощадной реформе. Труднее понять, как оказались в оппозиции славянофилы. Не один раз правительство императора Николая I (устами министра народного просвещения графа С. С. Уварова) объявляло свой лозунг: православие, самодержавие, народность. Эти же слова могли быть и лозунгом славянофилов, ибо указывали на те основы самобытного русского порядка, церковного, политического и общественного, выяснение которых составляло задачу славянофилов. Но славянофилы понимали эти основы иначе, чем представители “официальной народности”. Для последних слова “православие” и “самодержавие” означали тот порядок, который существовал в современности: славянофилы же идеал православия и самодержавия видели в московской эпохе, где церковь им казалась независимой от государства носительницей соборного начала, а государство представлялось “земским”, в котором принадлежала, по словам К. Аксакова, “правительству сила власти, земле – сила мнения”. Современный же им строй славянофилы почитали извращенным благодаря господству бюрократизма в сфере церковной и государственной жизни. Что же касается термина “народность”, то официально он означал лишь ту совокупность черт господствующего в государстве русского племени, на которой держался данный государственный порядок; славянофилы же искали черт “народного духа” во всем славянстве и полагали, что государственный строй, созданный Петром Великим, “утешает народный дух”, а не выражает его. Поэтому ко всем тем, кого славянофилы подозревали в служении “официальной народности”, они относились враждебно; от официальных же сфер держались очень далеко, вызывая на себя не только подозрения, но и гонение.

Как мы видим, действия Николая I, совершеаемые в соответствии с теорией официальной народности, были одинаково чужды как для славянофилов, так и для западников. Оба эти течения пытались по-своему трактовать “уваровскую” триаду, чем вызывали недовольство Николая I.

Тео́рия официа́льной наро́дности - принятое в литературе обозначение государственной идеологии Российской империи в период царствования Николая I. Автором теории стал С. С. Уваров. В её основе лежали консервативные взгляды на просвещение, науку, литературу. Основные принципы были изложены Уваровым при вступлении в должность министра народного просвещения в своем докладе императору.

Позднее эта идеология стала коротко называться «Православие, Самодержавие, Народность» как антитезис девизу Великой французской революции «Свобода, равенство, братство».

Согласно теории Уварова, русский народ глубоко религиозен и предан престолу, а православная вера и самодержавие составляют непременные условия существования России. Народность же понималась как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние, как необходимость борьбы с западными идеями свободы мысли, свободы личности, индивидуализма, рационализма, которые православием рассматривались как «вольнодумство» и «смутьянство».

Руководствуясь данной теорией, начальник III отделения императорской канцелярии Бенкендорф писал, что «прошлое России удивительно, настоящее прекрасно, будущее же выше всяких представлений».

Триада Уварова являлась идеологическим обоснованием политики Николая I начала 1830-х годов, а в дальнейшем служила своеобразным знаменем для консолидации политических сил, выступающих за самобытный путь исторического развития России.

90. Символы Российского Государства (до начала 1917г.): герб, флаг, гимн.

Государственный флаг

До второй половины XVII века о флаге России ничего не известно. В 1693 на яхте «Святой Петр» вперые был поднят флаг «царя Моссковского» (бело-сине-красный с золотым двуглавым орлом по середине).

В 1858 году появляется первый официальный «гербовый» флаг (чёрно-жёлто-белый). Цвета флага означали следующее: Черный цвет - цвет Российского двуглавого орла - символ Великой державы на Востоке, символ державности вообще, государственной стабильности и крепости, незыблемости исторических. Золотой (желтый) цвет - некогда цвет знамени Православной Византии, воспринятого как государственное знамя России Иваном III, - вообще символ духовности, устремление к нравственному совершенствованию и твердости духа. Для русских - символ преемственности и сохранения в чистоте христианской Истины - Православной веры. Белый цвет - цвет вечности и чистоты, не имеющий в этом смысле разночтений среди евразийских народов. Для русских - это цвет Святого Георгия Победоносца - символ великой, бескорыстной и радостной жертвенности за Отечество, за "други своя", за Землю Русскую

В 1883 году Александр III узаканивает бело-сине-красный флаг.

Государственный герб

Госуда́рственный Герб Росси́йской импе́рии - официальный государственный символ Российской Империи. Существовало три варианта герба: Большой, также считавшийся личным Большим Гербом Императора; Средний, также являвшийся Большим гербом Наследника Цесаревича и Великого Князя; Малый, изображение которого помещалось на Государственных кредитных билетах.

Большой герб России является символом единства и могущества России. Вокруг двуглавого орла – гербы территорий, входящих в состав русского государства. В центре Большого государственного герба – французский щит с золотым полем, на котором изображен двуглавый орел. Сам орел черного цвета, увенчанный тремя императорскими коронами, которые соединены голубой лентой: две малых увенчивают голову, большая расположена между головами и возвышается над ними; в лапах орла – скипетр и держава; на груди изображен «герб Московский: в червленом золотыми краями щите святой великомученик Победоносец Георгий в серебряном вооружении и лазоревой приволке на серебряном коне». Щит, на котором изображен орел, сверху увенчан шлемом святого великого князя Александра Невского, вокруг главного щита – цепь и орден святого Андрея Первозванного. По сторонам щита расположены щитодержатели: с правой стороны (с левой от зрителя) – святой Архистратиг Михаил, с левой – Архангел Гавриил. Центральная часть под сенью большой императорской короны и государственной хоругвью над ней. Слева и справа от государственной хоругви, на одной горизонтальной линии с ней, изображены шесть щитов с соединенными гербами княжеств и волостей – три справа и три слева от хоругви, почти создающие полукруг. Девять щитов, увенчанных коронами с гербами Великих княжеств и царств и гербом Его Императорского Величества, являются продолжением и большей частью того круга, который начали соединенные гербы княжеств и волостей.

В Большом государственном гербе отражается «триединая сущность русской идеи: За веру, Царя и Отечество». Вера выражена в символах русского православия: множество крестов, святой Архистратиг Михаил и святой Архангел Гавриил, девиз «Съ нами Богъ», восьмиконечный православный крест над государственной хоругвью. Идея самодержца выражается в атрибутах власти: большая императорская корона, другие российские исторические короны, скипетр, держава, цепь ордена святого Андрея Первозванного.
Отечество отражается в гербе Москвы, гербах русских и российских земель, в шлеме святого великого князя Александра Невского. Круговое расположение гербов символизирует равенство между ними, а центральное расположение герба Москвы – единение Руси вокруг Москвы, исторического центра русских земель.

Средний государственный герб был таким же, как и Большой, но без государственных хоругвей и шести гербов над сенью; Малый – такой же, как и Средний, но без сени, изображений святых и родового герба Его Императорского Величества.

Государственный гимн

«Бо́же, Царя́ храни́!» - государственный гимн Российской Империис 1833 по 1917 годы, заменивший предыдущий гимн «Молитва русских».

В 1833 году А.Ф.Львов сопровождал Николая I во время его визита в Австрию и Пруссию, где императора повсюду приветствовали звуками английского марша. Император выслушивал мелодию монархической солидарности без энтузиазма и по возвращении поручил Львову, как наиболее близкому ему музыканту, сочинить новый гимн. Новый гимн (музыка князя Львова, слова Жуковского при участии Пушкина ) впервые был исполнен 18 декабря 1833 года под названием «Молитва русского народа». А с 31 декабря 1833 года стал официальным гимном Российской Империи под новым названием «Боже, Царя храни!» и просуществовал до Февральской революции 1917 года.

Боже, Царя храни!

Сильный, Державный,

Царствуй на славу, на славу намъ!

Царствуй на страхъ врагамъ,

Царь православный!

Боже, Царя храни!

Всего шесть строк текста и 16 тактов мелодии легко запоминались и были рассчитаны на куплетный повтор- трижды.

91. Рационализм. «Естественное право».

Рационализм в праве - Доктрина, согласно которой разумные основания права могут быть поняты независимо от воли законодателя.

Вариант 1. В эпохи, предшествующие Ренессансу, право интерпретировалось в сущности двумя способами: с одной стороны, как проявление божьего суда, и поэтому оно имело характер необходимости, абсолютности и вечности (этот подход был нормой для средневековья); с другой стороны, право рассматривалось как продукт договора людей, который может изменяться, является относительным (этот подход есть у многих представителей древнего мира). Однако существует еще и третья сторона интерпретации, согласно которой право имеет человеческое происхождение, но, несмотря на это, оно необходимо, потому что его сущность вытекает из общей человеческой природы. Понятие «естественного» права было известно уже древним стоикам и в средневековье некоторым схоластам (в частности, Фоме Аквинскому), но по-настоящему оно развивается лишь на пороге новой эры.

Одним из сторонников такого понимания права был голландский юрист, историк и политик Гуго Гроций (1583-1645), идеолог голландской буржуазной революции, автор трактатов «Свободное море» и «Три книги о праве войны и мира».

Философским основанием его естественноправовой теории является рационалистическое мировоззрение. Решать социально-правовые конфликты призван ratio. Разум имеет общекритическое и всеоценивающее значение, это «свет разума», а не божественное откровение, он является верховным судьей.

В человеческом праве Гроций различает гражданское (ius сivilе) и естественное (ius naturale) право. Гражданское право возникает исторически, обусловлено политической ситуацией; естественное право вытекает из естественного характера человека и является не предметом истории, а философии. Сущность естественного права заключена в общественном характере человека (как у Аристотеля), из чего вытекает необходимость общественного договора, который люди заключают для обеспечения своих интересов и образуют таким способом государственный союз.

Вариант 2 . В XVII веке в Западной Европе началось революционное низвержение сословно-феодального строя. От начала революции в Англии исчисляется Новое время - период истории, сменивший Средневековье.

Идеологическим знаменем антифеодальных движений в Голландии, Англии и в других странах было протестантство. На основе кальвинизма сформировался особый тип личности - носитель новой, протестантской этики, предписывающей личный аскетизм, трудолюбие и деловую честность. Сосредоточившись в городах, труженики-кальвинисты, объединенные религией, общностью интересов и деловыми связями, стремились освободиться от гнета и посягательств на их жизнь и свободу католической церкви и дворянско-монархических государств.

Первой страной, успешно осуществившей революцию, была Голландия (Нидерланды, Республика Соединенных провинций), выдержавшая многолетнюю (1565-1609 гг.) освободительную войну против феодальной Испании, пытавшейся мечом и огнем искоренить распространившийся в Нидерландах кальвинизм. Вторая революция произошла в Англии ("Великий мятеж" 1640-1649 гг. и "Славная революция" 1688-1689 гг.). Их концептуальным выражением и итогом стали теории естественного права и общественного договора, основанные на рационализме.

Рационализм, т.е. оценка общественных отношений с позиций "здравого разума", применение к ним правил логики (типа: если все люди равны по природе, в чем смысл и оправдание сословных привилегий?) были могучим орудием критики феодальных отношений, несправедливость которых становилась очевидной, когда к ним прилагалась мерка природного равенства людей.

Социальной основой революций XVII в. были горожане и угнетенное феодалами крестьянство.

Теория естественного права явилась классическим воплощением нового мировоззрения. Эта теория стала складываться в XVII в. и сразу же получила широкое распространение. Ее идейные истоки восходят к трудам мыслителей эпохи Возрождения, особенно к их попыткам построить политико-правовую теорию на исследовании природы и страстей человека.

Теория естественного права основана на признании всех людей равными (от природы) и наделенными (природой же) естественными страстями, стремлениями, разумом. Законы природы определяют предписания естественного права, которому должно соответствовать положительное (позитивное, волеустановленное) право. Антифеодальный характер теории естественного права состоял уже в том, что все люди признавались равными, и это (естественное равенство людей) было возведено в обязательный принцип положительного, т.е. действующего, права.

93. «Народный суверенитет и народовластие (демократия)».

Доктрина народного суверенитета была разработана в XVIII в. французским мыслителем Руссо, называвшим суверена ни чем иным, как коллективным существом, образуемым из частных лиц, в совокупности получивших имя народа.
Суть народного суверенитета заключается в верховенстве народа в государстве. При этом народ рассматривается как единственный законный и правомерный носитель верховной власти или как источник государственного суверенитета.

Народный суверенитет является антагонистом суверенитета монарха, при котором монарх рассматривается не как член народа, а как индивидуальная личность - носитель суверенной (абсолютистской, самодержавной) государственной власти. Понятия народного суверенитета и государственного суверенитета также различны, но не противопоставлены друг другу, поскольку в первом случае раскрывается вопрос о высшей власти в государстве, а во втором - вопрос о верховности власти самого государства

Народный суверенитет, или народовластие, означает принцип конституционного строя, характеризующий полновластие многонационального народа, признание его единственным источником власти, а также свободное осуществление им этой власти в соответствии с его суверенной волей и коренными интересами. Суверенитет или полновластие народа есть обладание им политическими и социально-экономическими средствами, всесторонне и полно обеспечивающими реальное участие народа в управлении делами общества и государства. Суверенитет народа есть выражение юридической и фактической принадлежности всей власти народу. Народ - единственный источник власти и обладает исключительным правом распоряжения ею. Народ на определенных условиях передает полномочия по распоряжению властью (но не саму власть) и на определенное время (до новых выборов) своим представителям.

Власть народа обладает и другими, наряду с отмеченными, особыми свойствами: это прежде всего публичная власть. Ее цель - достижение общего блага или общего интереса; публично-правовой характер власти указывает на то, что она имеет общесоциальный характер, обращена ко всему обществу и каждому индивиду. Индивид (личность) самостоятельно или через институты гражданского общества может в той или иной мере влиять на осуществление такой власти. Народовластие предполагает, что общество в целом (народ) или его часть реализует власть, т.е. осуществляет непосредственно или через своих представителей управление делами общества и государства, добиваясь таким образом удовлетворения общих и не противоречащих им частных интересов.

Н.с. имеет различные формы проявления: через представительную и прямую демократию, непосредственное осуществление прав и свобод. Свойства Н.с. проявляются на различных уровнях.

Институты представительной и непосредственной демократии - действенные государственно-правовые каналы осуществления народовластия. При этом сочетание представительной и непосредственной демократии является высшим проявлением полновластия народа.

Непосредственная (прямая) демократия - это осуществление народом власти через формы непосредственного или прямого волеизъявления.

Непосредственная демократия обеспечивает наиболее полное участие масс в управлении страной, дополняет постоянно действующую централизованную (институционную) представительную систему.

В зависимости от юридического значения (последствий) институты непосредственной демократии могут быть подразделены на две группы: императивного и консультативного характера. Особенность императивных форм: принимаемые народом решения признаются окончательными, обязательными и не требуют последующего юридического утверждения государственными органами или органами местного самоуправления. Пример этого - принятое на референдуме решение. Консультативная форма непосредственных форм демократии позволяет выявить волю народа или населения определенной территории по тому или иному вопросу, которая затем находит отражение в акте (решении) государственного органа или органа местного самоуправления.

Свободные выборы представляют собой институт непосредственной демократии, обеспечивающий участие народа, граждан в формировании представительных органов государственной власти и местного самоуправления и замещение некоторых должностей в государстве. Выборы остаются наиболее распространенным институтом прямого народовластия, они представляют собой акт волеизъявления (самоуправления) народа, посредством которого формируются коллегиальные органы публичной власти - государственные институции (парламент, глава государства, высшие должностные лица исполнительных органов государственной власти субъектов федерации, их законодательные органы) и органы местного самоуправления (представительные, главы местного самоуправления и др.).

В последние годы активизировалось изучение русской консервативной мысли первой половины XIX века .

Однако стремление к уяснению частных аспектов, с привлечением новых источников приводит порой исследователей к достаточно спорным предположениям , требующим серьёзного осмысления. Тем более, что в историографии давно бытует, если не господствует, немало необоснованных умозрительных построений. Одному из таких явлений и посвящена данная статья.

Исторический контекст

В начале 1832 г. С.С.Уваров (1786-1855) был назначен товарищем министра народного просвещения.

От этого времени сохранился черновой автограф его письма (на французском языке) Государю Императору Николаю Павловичу, который датируется мартом 1832 г. Здесь впервые (из известных источников) С.С.Уваров формулирует вариант известной впоследствии триады: «...чтобы Россия усиливалась, чтобы она благоденствовала, чтобы она жила - нам осталось три великих государственных начала , а именно:

1. Национальная религия.

2. Самодержавие.

3. Народность».

Как видим, речь идёт об «оставшихся» «великих государственных началах», где «православие» не называется собственным именем.

В отчете о ревизии Московского университета, представленном Императору 4 декабря 1832 г., С.С.Уваров пишет о том, что «в нашем веке» необходимо «образование правильное, основательное», которое следует соединить «с глубоким убеждением и теплою верою в истинно русские охранительные начала православия, самодержавия и народности » .

Здесь уже говорится об «истинно русских охранительных началах» и о "необходимости «быть русским по духу прежде, нежели стараться быть европейцем по образованию...» .

20 марта 1833 г. С.С.Уваров вступил в управление министерством, а на следующий день в циркулярном предложении нового министра, предназначавшимся для попечителей учебных округов, говорилось следующее: «Общая наша обязанность, состоит в том, чтобы народное образование совершалось в соединенном духе православия, самодержавия и народности » .

Заметим, что в тексте говорится лишь о «народном образовании».

В докладе С.С.Уварова «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством народного просвещения», представленном Царю 19 ноября 1833 г., прослеживается такая логика.

Посреди всеобщих нестроений в Европе Россия еще сохранила «теплую веру к некоторым религиозным, моральным, и политическим понятиям, ей исключительно принадлежащим». В этих «священных остатках ее народности, находится и весь залог будущего». Правительству (и в особенности вверенному С.С.Уварову министерству) надлежит собрать эти «остатки» и «связать ими якорь нашего спасения». «Остатки» (они же и «начала») рассеяны «преждевременным и поверхностным просвещением, мечтательными, неудачными опытами», без единодушия и единства.

Но такое состояние видится министру только как практика последних тридцати (а не ста тридцати, например, лет).

Отсюда насущной является задача учредить «народное воспитание» не чуждое «европейскому просвещению». Без последнего уже не обойтись. Но его нужно «искусно обуздать», соединив «выгоды нашего времени с преданиями прошедшего». Это задача трудная, государственная, но от неё зависит судьба Отечества .

«Главные начала» в этом докладе выглядят так: 1) Православная Вера. 2) Самодержавие. 3) Народность.

Образование настоящего и будущего поколений «в соединеном духе Православия, Самодержавия и Народности» видится «как одна из главнейших потребностей времени» . «Без любви к Вере предков, - считает С.С. Уваров, - народ как и частный человек должны погибнуть» . Заметим, речь идёт о «любви к вере» , а не о необходимости «жизни по вере» .

Самодержавие, по убеждению С.С.Уварова «составляет главное политическое условие существования России в настоящем её виде» .

Говоря о «народности», министр полагал, что «она не требует неподвижности в идеях» .

Этот доклад впервые увидел свет в 1995 г.

Во Вступлении к Записке 1843 года: «Десятилетие министерства народного просвещения" С.С.Уваров повторяет и отчасти развивает основное содержание ноябрьского доклада 1833 г. Теперь главные начала он называет ещё и «национальными» .

А в заключении делает вывод о том, что цель всей деятельности Министерства в «приноровлении...всемирного просвещения к нашему народному быту, к нашему народному духу» .

Более подробно о народности, «личности народа», «русском начале», «русском духе» С.С.Уваров говорит в Докладе Императору о славянстве от 5 мая 1847 г. и в секретном «Циркулярном предложении Попечителю Московского учебного округа» от 27 мая 1847 г. .

Наступала новая эпоха. В 1849 г. С.С. Уваров подал в отставку .

Мы назвали источники, где упомянуты различные варианты так называемой уваровской триады и пояснения к ним.

Все они имели не общегосударственный характер (по полномочиям), а ведомственный .

Никаких «следов контроля» со стороны Императора за ходом «внедрения» идей С.С.Уварова, как официальной общеимперской идеологической программы , по источникам не прослеживается.

Широкого публичного распространения, а тем более обсуждения уваровская триада при жизни автора не получила, хотя и оказала существенное влияние на реформирование образования в России.

Но сами не раз упомянутые «начала», имеют, безусловно, огромную важность, ибо инициатива шла от Императора .

Активно о них заговорили спустя десятилетия, но с позиций, весьма далёких от исторической действительности.

Интерпретации

В 1871 году в журнале «Вестник Европы» начали публиковаться очерки одного из самых плодовитых его сотрудников, двоюродного брата Н.Г.Чернышевского, либерального публициста А.Н.Пыпина (1833-1904), которые в 1873 г. вышли отдельной книгой под названием «Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов». Впоследствии эта книга переиздавалась еще трижды .

Именно в «Вестнике Европы» (№9 за 1871 г.), во втором очерке под названием «Народность официальная» «борзописец Пыпин» (по характеристике И.С.Аксакова) впервые заявил , что в России еще со второй половины 1820-х годов на началах самодержавия, православия и народности «должна была основываться вся государственная и общественная жизнь » . Более того, эти понятия, принципы стали «теперь краеугольным камнем всей национальной жизни» и были «развиты, усовершенствованы, поставлены на степень непогрешимой истины , и явились как бы новой системой , которая была закреплена именем народности » . Эту «народность», А.Н.Пыпин отождествлял с защитой крепостного права.

В сконструированной таким образом «системе официальной народности» А.Н.Пыпин ни разу не сослался ни на один источник.

Но через призму этой «системы» он смотрел на основные явления России второй половины 1820-х - середины 1850-х годов и делал массу умозрительных замечаний и выводов. К сторонникам этой «системы» он подверстал и славянофилов, наиболее опасных для либералов и того времени.

Последние подхватили пыпинскую «находку», назвав её уже «теорией официальной народности». Тем самым А.Н.Пыпин и его влиятельные сторонники-либералы по сути дела на почти полтора столетия, вплоть до наших дней, дискредитировали многие ключевые явления русского самосознания не только первой половины XIX века.

Первым (несмотря на почтенный возраст) на такую вопиющую вольность при обращении с прошлым в «Гражданине» ответил М.П.Погодин, подчеркнувший, что «о славянофилах пишут всякий вздор, возводят на них всякие напраслины и приписывают всякие нелепости, выдумывают чего не было и умалчивают о том, что было...» . Обратил внимание М.П.Погодин и на употребляемый «слишком произвольно» А.Н.Пыпиным термин «официальная народность» .

В последующем А.Н.Пыпин издал великое множество самого разного рода работ (по некоторым подсчётам, всего около 1200), стал академиком, и никто долгие десятилетия не удосужился проверить основательность выдумок его и последователей о «системе официальной народности» и тождественных ей «теории официальной народности» и уваровской триады .

Так, с «оценками и замечаниями» А.Н.Пыпина из книги «Характеристики литературных мнений...» «в большинстве случаев был совершенно согласен» , по его собственному признанию, В.С.Соловьев и др.

И в последующие десятилетия и досоветской и советской эпох, по сути дела, ни один мало-мальский труд по истории России 1830-1850-х гг., не обходился без упоминания «теории официальной народности» , как несомненной общепринятой истины .

И лишь в 1989 г. в статье Н.И.Казакова было обращено внимание на то, что искусственно сконструированная А.Н.Пыпиным из разнородных элементов «теория» «далека по своему смыслу и практическому значению от уваровской формулы» . Автор показал несостоятельность пыпинского определения «официальной народности», как синонима крепостного права и как выражения идеологической программы Императора Николая I.

Не без оснований Н.И.Казаков делал вывод и о том, правительство Императора Николая I, по существу, отказалось от идеи «народности» . В статье приводились и другие интересные наблюдения.

Значение

К сожалению ни Н.И.Казаков, ни другие современные специалисты не упоминают сделанное сыном основоположника славянофильства А.С.Хомякова - Д.А.Хомяковым (1841-1918). Речь идёт о трёх его сочинениях : трактате «Самодержавие. Опыт схематического построения этого понятия», дополненном впоследствии двумя другими («Православие (Как начало просветительно-бытовое, личное и общественное)» и «Народность»). Эти сочинения представляют собой специальное исследование славянофильского («православно-русского») толкования как названных поняти й, так и, по сути дела, всего круга основных «славянофильских» проблем. Полностью в одном периодическом издании этот триптих был опубликован в журнале «Мирный труд» (1906-1908 гг.) .

Д.А.Хомяков исходил из того, что славянофилы, уяснив настоящий смысл «Православия, Самодержавия и Народности» и не имея времени заниматься популяризацией самих себя, не дали «обиходного изложения» этой формулы. Автор показывает, что именно она есть «краеуголие русского просвещения» и девиз России-русской, но понималась эта формула совершенно по-разному. Для правительства Николая I главная часть программы - «Самодержавие» - «есть теоретически и практически абсолютизм» . В этом случае мысль формулы приобретает такой вид: «абсолютизм, освященный верою и утвержденный на слепом повиновении народа, верующего в его божественность» .

Для славянофилов в этой триаде, по Д.А.Хомякову, главное звено было «Православие», но не с догматической стороны, а с точки зрения его проявления в бытовой и культурной областях. Автор считал, что «вся суть реформы Петра сводится к одному - к замене русского самодержавия - абсолютизмом», с которым оно не имело ничего общего . «Абсолютизм», внешним выражением которого стали чиновники, стал выше «народности» и «веры». Созданный «бесконечно сложный государственный механизм, под именем царя» и лозунгом самодержавия, разрастаясь, отделял народ от царя. Рассматривая понятие «народность», Д.А.Хомяков говорил о почти полной «утрате народного понимания» к началу ХIХ века и естественной реакции на это славянофилов.

Определив смысл начал «Православия, Самодержавия и Народности» , Д.А.Хомяков приходит к выводу, что именно «они составляют формулу, в которой выразилось сознание русской исторической народности. Первые две части составляют ее отличительную черту... Третья же - «народность», вставлена в нее для того, чтобы показать, что таковая вообще, не только как русская... признается основой всякого строя и всякой деятельности человеческой...» .

Эти рассуждения Д.А.Хомякова были напечатаны в период смуты и не были по-настоящему услышаны. Впервые эти сочинения были переизданы вместе лишь в 1983 г., усилиями одного из потомков А.С.Хомякова - еп. Григория (Граббе) . И только в 2011 году был составлен наиболее полный сборник сочинений Д.А.Хомякова .

Подводя, итог, можно констатировать, что уваровская триада, это не просто эпизод, этап русской мысли, истории первой половины XIX века.

С.С.Уваров пусть и в сжатой форме обратил внимание на коренные русские начала, которые и сегодня являются не только лишь предметом исторического рассмотрения.

Покуда русский народ жив - а он еще жив, эти начала так или иначе присутствуют в его опыте, памяти, в идеалах его лучшей части. Исходя из этого, смысл коренных начал в сегодняшней жизни видится таким: подлинное Православие и восстанавливаемое на его основе духовно-хозяйственно-культурно-бытовое своеобразие. А такое изменение содержания неизбежно будет способствовать и наиболее органичному государственному устроению.

Исконная русская власть (и в идеале и в проявлении) - самодержавная (если понимать под самодержавием «активное самосознание народа, концентрированное в одном лице»). Но в своём нынешнем состоянии народ не может такую власть ни вместить, ни понести. А потому вопрос о конкретном наполнении третьей части триады, её названии, остаётся на сегодняшний день открытым . Творческий ответ может быть дан только воцерковленным народом и его лучшими представителями.

Александр Дмитриевич Каплин , доктор исторических наук, профессор Харьковского национального университета имени В.Н.Каразина

Впервые опубликовано: Российская государственность и современность: проблемы идентичности и исторической преемственности. (К 1150-летию образования Государства Российского). Материалы международной научной конференции. - М., 2012. - С.248-257.

Примечания

Cм. : Против течения: Исторические портреты русских консерваторов первой трети XIX столетия. - Воронеж, 2005. - 417 с.; Шульгин В.Н. Русский свободный консерватизм первой половины XIX в. - СПб., 2009. - 496 с. и др.

См. напр.: Зорин А.Л. Идеология «Православие - самодержавие - народность» и ее немецкие источники // В раздумьях о России (XIX век). - М., 1996. - С. 105-128.

Текст документа, хранящийся в Отделе письменных источников государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ), был подготовлен к публикации А.Зориным (при участии А.Шенле) и впервые опубликован: Уваров С.С. Письмо Николаю I // Новое литературное обозрение. - М., 1997. - № 26. - С. 96-100.

См.: Дополнение к Сборнику постановлений по Министерству народного просвещения. - СПб., 1867. - Стб. 348-349. Об этом более широкий круг читателей узнал из книги Н.П.Барсукова «Жизнь и труды М.П.Погодина» (СПб., 1891. Кн. 4. - С. 82-83).

Цит. по: Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П.Погодина. - Кн. 4. - СПб., 1891.- С. 83.

Циркулярное предложение г. Управляющего Министерством народного просвещения начальствам учебных округов о вступлении в управление министерством // Журнал Министерства народного просвещения. - 1834. - № 1. С. XLIХ-L. (С. ХLIX). См. также: Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. Т. 1. - СПб., 1866. - Стб. 838.

Д.А.Хомяков замечает, что «утрата народного понимания была настолько полная у нас, что даже те, кто в начале ХIX века являлись сторонниками всего русского, и те черпали свои идеалы в старине не допетровской, а почитали настоящей русской стариной век Екатерины» // Хомяков Д.А. Православие, самодержавие, народность. - Монреаль: Изд. Братства преп. Иова Почаевского, 1983. - С. 217.

Цит. по: Русскаясоциально-политическая мысль. Первая половина XIX века. Хрестоматия. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2011. - С.304.

Как известно, в Российской империи в качестве идеологии использовала знаменитая триада графа Уварова: «Православие, самодержавие, народность», называлось все это дело «теорией официальной народности».

Совершенно очевидно, что на практике данная идеологическая конструкция постоянно давала сбои, поскольку на самом деле все в большей мере зависит от политико-экономической системы, а не от чьих-то там идей, мнений или даже законов государства.

Можно использовать самую «демократическую» конституцию, но при этом сохранять совершенно варварские порядки на деле (например, во многих неразвитых странах так и происходит). Примерно так и отвечала современности сама триада, которая использовалась в большей мере с 30-х годов XIX века до ликвидации самодержавия.

Стоит отметить, что лозунг «Православие, самодержавие, народность» - это антитезис знаменитого лозунга Великой французской революции, которая изменила не только общественные порядки, но и гуманитарную науку (появился трезвый взгляд на развитие истории, что отразилось в появлении исторической школы периода реставрации, а затем и ряда наук, изучающих общество). К слову, лозунг Великой французской революции – «Свобода, равенство, братство».

Т.е. кризис самодержавия, естественно, появился задолго до известных событий, и идеология политической реакции действовала, вероятно, весь период самодержавия, когда было необходимо поддерживать несправедливую и отсталую систему при помощи аппарата насилия, а закреплять идеологическими надстройками вроде церкви.

И не просто так в триаде упомянуто православие, поскольку именно на православие надеялись монархи, даже такие, как Петр I и Екатерина II, несмотря на личное пренебрежение. Все они считали, что есть идеология элиты, а есть идеология «для масс», которые находились в полурабском положении.

И в данном случае хотелось бы продемонстрировать то, как главные идеологические работники государства, которые активнее прочих работали с населением, фактически агонизируют по поводу своего очевидного краха. Но до последнего (т.е. до февральской революции) защищают самодержавный строй.

В данном случае будут приведены отрывки из православных изданий в период начала XX века до революции 1917 года.

Волнения, как известно, начались еще задолго до революции 1905 года, и поэтому вопрос о сохранении самодержавной власти становился открытым. В частности, в высших кругах поговаривали о конституционной монархии. Реакция попов:

«Веруем, что боговенчанный наш царь есть отображение на земле божественного провидения... Царство самодержавное на земле есть снимок едино-властительства божия» (Кормчий, 1903, № 24 ).

Снимок – лучше и не скажешь. Вероятно, таким образом они опровергают слова Энгельса о том, что:

«Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни,- отражением, в котором земные силы принимают форму неземных» (Энгельс. Анти-Дюринг).

«Образ царя земного в нашем государстве взят с образа царя небесного, так что кто противится власти царской и власти начальников, от него поставленных, тот противится божию установлению» (Вера и разум, 1905, № 2 )

Видимо, Грозный, т.е. первый официальный самодержец, прежде чем вступил в сей ранг, долгое время консультировался с божеством, дабы точно представлять, как на небесах все устроено. И поэтому не удивительно, что в этот период не было ни образования, ни медицины, ни науки, а еретиков, как известно, сжигали на кострах, согласно соборному уложению. В общем, как в сказке жили – не тужили, людей продавали, крестились и молились.

Впрочем, после событий 1905 года (кровавое воскресение), конечно, подобные аргументы вряд ли работали.

Церковникам постоянно приходилось подтверждать свою преданность, поскольку после 1905 года некоторые законы, которые карали за переход из православия в другой культ , были отменены. И поэтому власти, вероятно, ожидали, что попы могут взбунтоваться, и именно из-за этого нужно было писать, что все равно они за самодержца (православие ведь оставалось государственной религией, и попы получали деньги от правительства):

«Наша богослужебная проповедь была сплошь да рядом возведением самодержавия в абсолют... Пастыри и архипастыри являлись охранителями самодержавия едва ли не в такой же мере, как и православия» (Церковный вестник, 1906, № 2 ).

На самом деле в большей мере, поскольку самодержавная власть в России постоянно подстраивала церковь под свои нужды. Например, чего стоит только церковная реформа Петра Великого, и ведь смирились с этим попы.

Даже в самые сложные и переломные периоды, когда самодержавная власть все же пошла на уступки (например, манифест 17 октября 1905 года), попы продолжали свою линию. Причем не потому, что стояли за последовательное самодержавие, а потому, что сама власть была недовольна тем фактом, что пришлось идти на уступки, но все же сохранить самодержавие удалось:

«Царское самодержавие должно сохраниться в полной неприкосновенности и неограниченности» (Вера и церковь, 1906, № 3 ).
Совершенно очевидно, что если бы власть сама приветствовала те реформы, что были осуществлены (явно непоследовательные), то попы бы их приветствовали, а не критиковали.

В период реакции, т.е. после революционных событий 1905-07 гг., попы продолжали пропаганду. На этот раз они пытались отвадить от революции последних участников. Совершенно очевидно, что в этот период был заметен явный спад в среде революционеров:

«Мы своим неповиновением царской власти, своим непочтением к ней, восстаем против учреждения божественного, прогневляем бога и нарушаем его святую волю» (Проповеди, 1908, май ).

Важно сказать, что это попытка манипуляции, поскольку говорить «Мы» не совсем корректно, ведь говорит не революционер, а поп. Тем более что вряд ли кто-то из революционеров стал бы прислушиваться к подобному вздору. Дело ведь не только в народе, но и во власти, и в правящем классе, чего никак не хотели признавать попы весь период. К слову, свою роль они достаточно скромно замалчивают.

О врагах народа:

«Кто осмелится говорить об ограничении его (самодержавия), тот наш враг и изменник» (Церковные ведомости, 1911, № 5 )

А в ту пору об ограничении говорили даже правительственные чиновники, понимая выгоду от этого для себя лично.

Еще одно забавное «открытие»:

«Идея народовластия, или народоправия, как лицемерно нелепая, выдуманная, чтобы дать высшим сословиям незаметно держать в своих руках народ, чужда душе русского народа» (Голос церкви, 1912, № 10 ).
Примечательно, что русский народ в этом плане все равно остается, что называется, с носом. Однако изменение характера власти – это прогресс. Российская империя – преимущественно традиционное/неразвитое общество. Давно назрела потребность в индустриализации, и в этом плане ощущалась такая отсталость, которая стоила очень дорого, поскольку, как известно, пришлось все создавать не долгие годы, как в развитых странах, а резко, дабы догнать уровень развития наиболее развитых стран.

Лукавство попов в данном случае заключалось в том понимании, что переход от одной модели к другой попросту сулит явное снижение роли религии в жизни общества, по примеру как раз таки развитых стран, где в отдельных случаях уже было светское государство (например, Франция, США).

Думы о конституции:

«Всякая мысль о какой-то конституции, о каком-то договоре царя с народом является кощунством, непростительным оскорблением не только царя, но и бога» (Голос церкви, 1912 ).

Суть в том, что самодержавие «естественно», а также закреплено «на небесах». Просто абсурдно развиваться. Лучше уж заморозить исторический процесс и продолжать жить в недоразвитом государстве вместе с попами и помещиками.

В период войны пропаганда также не отличалась особенной оригинальностью:

«Единая, твердая, самодержавная власть, может предотвращать и усмирять народные страсти. Необходима могущественная, сильная власть монарха, самим богом поставленного и его силою сильного, могущего сдерживать и укрощать порывы страстей человеческих и водворять в государстве повиновение» (Кронштадтский пастырь, 1914, № 41 - 42 ).

Твердая власть не смогла ничего из вышеперечисленного подтвердить на практике. Войти в войну было можно, заручиться поддержкой некоторых западных держав тоже, однако воевать не получилось. Война показала истинное лицо самодержавной власти, когда по факту у людей не было ни еды, ни оружия, ни нормального командования, адекватного современным стандартам на тот исторический момент. Поэтому дезертирство было просто феноменальным. Т.е. если в первый месяц войны был некий «патриотизм масс», то он достаточно быстро испарился, и оставался только в среде попов, чиновников, помещиков и, кстати, буржуазии тоже. Видимо, война – один из основных факторов, почему буржуазия в целом потерпела поражение и перестала быть силой прогресса в ходе революционных событий, превращаясь в реакционную силу.

Война «довела до ручки» все. Вся та «мощь» экономики, которая была связана с открытием рынков (т.е. когда говорят, что резкий рост был только в Российской империи, то это явная ложь, резкий рост был во всех развитых странах сразу), тут же исчезла, инфраструктура разрушалась. А в обществе росло недовольство, и теперь простые выстрелы в толпу не каждый раз способствовали тому, чтобы ее «утихомирить». Толпа росла, и к ней присоединялись самые широкие массы, со временем и солдаты, и полицейские. Речь не шла о том, чтобы «показать революционность» или же приверженность определенной политической идеологии. Тут важнейший фактор – выживание, а объективный - развитие. Та сила, которая способствует развитию способа производства в конкретной ситуации – побеждает. Естественно, что в такой ситуации разного рода идеи: религия, философия, право, конституция и проч. и проч. не имеют особенного значения. Ими можно прикрываться от случая к случаю, но это ничего не изменит по факту.

Маркс писал в «К критике политической экономии»:

«Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что́ сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по её сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого́ старого общества»

А вот, видимо, последнее восхваление царской власти в тот период:

«царская власть - это богом данная власть» (Церковный вестник, 1917, № 7 - 8 )

После переворота церковники тут же сообразили, что:

«Совершившийся переворот был делом великой милости Божией к нашему отечеству»

А на церковных соборах указывалось, что церковники должны:

«открыто и прямо осудить то учение о якобы «божественном» происхождении царского самодержавия на Руси, которое от имени церкви веками публично, в проповедях с церковного амвона преподавалось, официально предписывалось и всеми мерами утверждалось носителями царской власти как богооткровенное» (Богословский вестник, 1917, № 6--7 ).

Так, собственно, и исчезла известная триада «Православие, самодержавие, народность». Церковники доказали, во-первых, что на исторический процесс они особенно не влияют, людей в случае волнения «усмирить» не могут, и в целом даже не отличаются преданностью к тому, что называют «божественной волей». Самодержавие, которому они служили несколько сотен лет, они предали мгновенно, а затем говорили о том, что временное правительство «

Существование самодержавной власти требует нескольких условий. Часто повторяя одни и те же слова, мы привыкаем к ним и перестаём вникать в их смысл. Часто вспоминаемые слова графа Уварова: «православие, самодержавие, народность», - превратились в своеобразную поговорку, а между тем соединение этих слов неслучайно. Эти три понятия связаны воедино, и самодержавие нельзя помыслить без православия и народности. Если мы возьмём единоличную власть, то увидим насколько она может быть разнообразна. Если исключить из этой триады православие, то мы не получим уже самодержавия. Почему?

Самодержавие неограниченно, ни юридически, ни вообще какой-либо земной силой. Оно ограниченно в нравственном, вернее, религиозном смысле. Но не просто религия даёт санкцию императору или царю на власть, а самодержец имеет живую связь с Богом. Царь должен творить волю Божию, причём почти всегда принятие того или иного решения зависит от него самого. Если он обращается к Богу, то путь его должен быть верен, горе народу, когда его постигает искушение. От живой и подлинной связи с Богом зависит успех его царствования. Живая связь с Богом возможна только при истинном Боговедении, которое возможно только в православной вере и личного устремления к Богу самого царя. Если место православия заступает другая «просто религия», то ни о каком обращении к Богу и речи быть не может, и мы получаем абсолютную монархию, ограниченную не верой, а прихотью самого монарха, или его народом или другими земными факторами. Пути «развития» этой формы власти - демократия или диктатура. К сожалению, такой философ и почитатель монархии, как Ильин, требует от религии только санкции, которая утвердила бы трон в глазах народа. Поэтому-то его идеалом и является первый российский император Пётр, он же первый насадитель абсолютизма в российской государственности. У Бога нет формальностей и Он не может поддерживать то человеческое начинание, которое использует Его имя, как лозунг написанный, но никогда молитвенно не произносимый. Поэтому это представление об устройстве монархии не может быть истинно. Подобные теории рождаются не на отрицании Бога, а на отделении его от жизни и перенесении в бесконечное далеко из сферы рассмотрения, фактически, на мысленном умерщвлении Источника всякой жизни. Бог везде и всегда участвует как живая сила, в том числе и в государственной жизни. И, бесспорно, если выбирать между благочестивым царём и деятельным, то следует выбрать первого. Разумеется, благочестие необходимо требует и усердного выполнения своих обязанностей перед Богом.

Нарушение связи Бог-монарх, не может не сказаться и на отношении монарх-народ. Поэтому, возвращаясь к абсолютной монархии, укажем, что всё её существование будет протекать в навязывании воли монарха народу и отстаивании своей неограниченной власти, так как воля Божия в этом случае присутствует как абстракция. Разумеется, в конце концов её отстоять не удаётся, и монархия либо падает, пройдя через хаос, превращается в диктатуру, либо эволюционирует в конституционную монархию, то есть демократию с исторической ширмой монархии.

Более тонкой и деликатной является связь между самодержавием и народностью. Тут нельзя не вспомнить славянофилов. Особенно нужно отметить маленькую, но очень весомую работу Д.А. Хомякова, сына известного славянофила. Он приводит прекрасное обоснование необходимости живой связи монарха с народом. После пришествия Спасителя возникает Церковь, народ Божий, в котором нет «ни эллина, ни иудея». Но глубоко заблуждаются те, кто считает, что понятие народа и национальности отмирают вовсе. Существование этих понятий связано с нашим двояким положением в современную эпоху. С одной стороны, мы принадлежим (должны принадлежать) как христиане Царству Небесному, с другой стороны, мы ещё проходим земное поприще, на котором принадлежность к Царству Небесному требует подкрепления верою и делами. Внешне после пришествия Христа не происходит никакой земной «революции» и сохраняется порядок вещей со времён Адама. Люди рождаются, живут и умирают, и это не противоречит уже пришедшему Царству Небесному. Также существуют и действуют народы, каждый из которых можно рассматривать, как единое целое в духовном и физическом смысле. Единый: телесно - по происхождению, духовно - по вере, душевно - по языку, и, наконец, по воле, по подчинению единому вождю или монарху. Этот порядок сохраняется потому, что человеческая история ещё не закончилась, значит, новые люди получают жизнь от своих предков и становятся продолжителями рода. По родству получают они в наследство не только внешность, но и черты характера, даже и праведность. Неслучайно приводится в Евангелии родословие Спасителя. В христианских народах, всё это должно происходить под знаком веры, Царства Небесного. Но пока человек живёт на земле, он должен слушать своих родителей. Христианский народ, как и всякий народ, объединяется воедино и, конечно, и у него должен быть глава - царь, который по родству своему связан с народом. Но и народ как целое имеет свой дух, поэтому мы можем говорить о характерных чертах англичанина, француза, русского. Например, эти характерные черты выражены в языке. Знание языка не подразумевает лишь запоминание слов, но и умение мыслить «по-немецки». Тот, кто в уме переводит с русского на иностранный не может сказать, что он в полной мере знает язык. Хотя знание языка не определяет принадлежность человека к народу, но язык является особенностью данного народа, выражением его духа, что подчёркивается в славянском языке в названии обоих понятий одним и тем же словом.

Одним словом, народ - это реальность не только в физическом, но и духовном смысле. Царь может быть на 90% иностранцем, но по духу именно русским царём. В отличие от абсолютных монархий царь не должен и не может господствовать над своим народом уже хотя бы потому, что он составляет с ним одно целое. Царь не должен принуждать собственный народ выполнять свою волю, а сам должен быть выразителем воли народа. Православный народ свободно подчиняет свою волю воле Божией, которую он может познавать и которая является в православном царстве. В этом его отличие от народов исповедующих католицизм или протестантизм, утративших живую веру, а, следовательно, и живую связь с Богом. И эта «встреча воли Божией и воли народной» должна происходить в лице монарха, что и есть одно из оснований уподобления православного самодержца Христу. Разумеется, и здесь воля народная должна подчиниться воле Божьей. Но в отличие от абсолютизма, монарх составляет с со своим народом единое целое и знает волю народную в себе и проверяет её на соответствие воле Божией. Умерщвление народной воли или полный отказ от неё лишает реальной жизни народ, ослабляя его силы, превращая его в пустое понятие или манекен. Такое государство долго жить не может. В тоже время внимание к гласу народному, акт смирения Государя, ибо по известному изречению «глас народа - глас Божий». Хотя и не всегда. Таким образом, через православную веру осуществляется реальная. живая связь самодержца с Богом, а через монарха связь народа с Богом. В лице монарха происходит как бы соединение нового и ветхого. Связь от Адама существующего порядка и Нового Завета, открытого Вторым Адамом. И нельзя согласится с мнением, что царю достаточно быть православным, а сфера его деятельности, деятельности государственной расположена вне веры и благочестия. Или вернее, где-то рядом или по соседству с церковной жизнью.

Д.А. Хомяков пишет, что в подчинении народа своего монарху происходит отказ от власти, от земного, бремя управления которым берёт на себя царь, а народ же получает большую возможность для устремления к духовному. В этом отличие от западных народов, давно уже погрязших в материализме. Дело в том, что единоличная власть есть ограничение власти других, вернее, отказ от власти других членов общества. Иначе это отказ от проявления своей воли в данном пространстве. Поэтому в православном народе власть земная - единоличная, власть церковная - соборная, ибо народ не может быть безучастен в делах веры, являющейся его высшей ценностью, а это означает активное проявление индивидуальной воли или свободы, « ибо нельзя себе представить верующего, избавленного от обязанности стоять за веру». У католиков дело обстоит по-другому, главная ценность уже давно лежит в богатстве, и упустить власть, значит, упустить богатство, поэтому нельзя лишить себя власти. Духовный же мир можно спокойно отдать на управление одному лицу, ибо он уже не интересен западному человеку. Так рождается демократия и папизм на Западе. Таково обоснование появления соборной и единоличной власти у Хомякова-младшего.

Посмотрите, какие колоссальные духовные и физические силы тратятся современными народами для обеспечения управления государством. Месяцами идут избирательные компании, вызывая страсти, отвлекая людей от истинных духовных ценностей и даже просто от полезной созидательной деятельности. Но современным людям это необходимо для отправления культа своему демократическому божеству. Это божество в лжесвободе человека, в бунте человека против Бога. Подчинившись материальным ценностям, забыв духовное, что неизбежно приводит к цели обладания благами для каждой личности, эти народы должны были неизбежно ступить и на вторую ступень лестницы, приближающей к идолу Маммоны. Как страсть стяжательства имеет над собой страсть властолюбия, которая возникает после скорого насыщения материальным, так и в целом «разбогатевшем» народе возникает желание власти, и каждый желает получить для себя кусочек этой власти. Поэтому, наверное, многие русские люди со странной и непоследовательной пунктуальностью каждые выборы ходят к избирательным урнам и бросают в них бумажки, хотя в большинстве своём уверены в бесплодности этого занятия. Ибо и ребёнку ясно, что нигде и никогда так запросто никто не отдаёт власть. Но отделаться от этого призрака участия в управлении государством не могут. Это похоже на игру, где каждому дают поиграть в короля.

Если самодержавие возникает на фоне отказа от власти, то демократия возникает на основе властолюбия. В самодержавии народ отказывается от власти, дабы жить духовной жизнью, а монарх принимает власть как бремя. Но как раз в лице монарха и царствует весь народ, составляющий единое целое, имеющий как бы единую волю. В демократии за власть борются и воспринимают её как благо и, добившись её, ясно, как будут использовать.. То есть здесь наоборот: вроде бы все имеют власть, а реально она в руках кучки, порой никому неизвестных людей. В монархии, таким образом, происходит высший отказ от мира через отказ от власти. Ведь, кто хочет чего-либо достигнуть в мире сем, должен обрести власть через деньги, способности, а затем уж и просто власть, как государственную категорию.

Возвращаясь к отношению монарха и народа нужно отметить, что это взаимодействие должно строиться на любви. Это не просто братская любовь, без которой нельзя представить себе христианства. Здесь любовь особенная, когда взоры тысяч, десятков тысяч, миллионов направлены на одного.

Но что же у нас получается, когда мы рассматриваем триаду «православие самодержавие, народность»? Мононациональное государство? Но ведь в истории существовали вместе под одним скипетром разные христианские народы. И, конечно, в православии духовное ставится выше национального. К тому же православное государство берёт под свою защиту всякого православного человека. Но представим себе государство, состоящее из нескольких равных по численности и силе народов. Естественно, царь может быть только один, значит, один из народов всегда будет находиться в привилегированном положении. Ибо, конечно, более полного единства достигает царь со своим народом, которому он принадлежит по плоти и крови. И, ошибаются те, кто считает, что имперская идея в смысле союза нескольких православных народов более соответствует по духу христианству. Такое государство заранее обречено на слабость и в конечном итоге крушение. Пример - Византия, которая не имела народа, на который могла бы опереться государственная власть помимо христиан, членов церкви, которые, объединяясь по этому признаку, как раз выходят из под сферы ведения государства. И такая дисгармония не может быть признана христианством.

Другое дело - русское государство, которое базировалось на русском народе и фактически было государством православного русского народа, другие же православные и неправославные народы находились под защитой русского государства. Русский народ составлял «базу» царства, на него опирался царь и его царём по преимуществу он являлся, другие православные могли войти за созданную им ограду. Понимая, что такое мнение славянофилов не может ныне понравиться многочисленным врагам русского народа, декларирующим абсурдное равенство не в правовом даже смысле, а в сущностном всех народов, протаскивая при этом чёрным ходом исключительность своего народа. Не может понравиться и тем, кто манипулирует сейчас ставшим модным понятием филетизма (кстати, неудачное слово. В пер. с греческого «расизм»), возникшим по довольно частному случаю в церковной истории, и ставшим удобным орудием для папистов разных географических точек, пока ещё скрывающихся за благочестивыми словами «послушания», «смирения», а также каноничности и церковного единства. Кстати, почему-то забывают они о том, что собор 1872 года был отвергнут церковной полнотой, которая не увидела подобного учения, а разглядела за этим, увы, встречающуюся в церковной истории борьбу за власть и скорее всего никакой не «филетизм», а элементарный национализм, но с другой стороны. «Как бы считая и эти меры недостаточными (отлучения и лишения священства двух митрополитов и епископа болгарской национальности), Константинопольский патриарх составил 16 сентября 1872 г. Поместный Собор («Великий Местный Синод»), который осудил «филетизм», то есть племенное деление в Православии, провозгласил враждебными «Единой Соборной и Апостольской Церкви» сторонников филетизма и объявил Болгарскую Церковь схизматической. Православная Полнота не приняла этих прещений Константинополя. Иерусалимский Патриарх Кирилл II решительно отказался признать решения Собора справедливыми. Епископы Антиохийской Церкви (арабской национальности) объявили подпись своего Патриарха под актами Собора «выражением его личного мнения, а не мнения всей Антиохийской Церкви»»1

Разумеется, против такого понимания выступают и поклонники имперского построения государства. Вернёмся к Византии. К тому же имперская идея «есть идея Рима, даже не императорского, а римской республики. Империя этой идеи не создала, а лишь произвела сосредоточение властей в одной личности»2 . То есть имперская римская идея рождается из республиканской идеи подчинения личности государству. Только после некоторой эволюции государство сосредотачивается в одном лице. В результате Византия получает в наследство идею императора как «увековеченного диктатора»3 . То есть связь с народом ослабляется всё время этой вырывающейся наружу идеей. Кроме того, в Византии император, имея в своём подчинении множество народов, делает опору на окраинные области, то есть не на основной народ, если он есть. А на другие народы, чтобы удержать их в составе своего государства. Имперская идея сильно ослабила Византию. Фактически это было полуреспубликанское правление, когда власть мог захватить любой способный военачальник. Бесконечные смены императорских династий разных национальностей - вот одна из главных причин её падения. А смены династий происходили из-за того, что одной из главных задач империи было удержать окраины, почему делалась ставка на народы, их населяющие, а не на основной народ. «Императорство - не Самодержавие, а его лжеподобие. Оно плод республики, выросло на почве республиканской и есть выражение отчаявшегося в своём существовании республиканства, но не отрешившегося от него по существу».

Теперь взглянем на русскую монархию. Несомненно, она опирается всегда на один православный народ - русский. Другие православные народы, входящие и даже не входящие в русское царство, находятся под его защитой: грузинский, сербский, болгарский и т.д. Византийское царство падает, но его место заступает более совершенное по своей организации русское царство. Истинно, русский народ можно назвать Богоизбранным, ибо в нём осуществился идеал православной монархии, стало возможным многолетнее мирное пребывание Православной Церкви, получившей возможность окормлять своих чад и лишённой необходимости думать о земном, ибо это взял на себя её ктитор - царь. Именно на Руси и осуществляется идеал: православие, самодержавие, народность. В отличие от Византии православная монархия, опирается не просто на христиан, как в Византии, но на единый русский народ, вобравший в себя и ряд других малых народов. В этом и сказалась его жизненная сила, ибо он расширяется и укрепляется, не уничтожая соседние народы, а вбирая их в себя. Русский народ под управлением царя мог свободно жить и спасаться, не обременяя себя земными мыслями об управлении, исполняя царскую волю и поддерживая царя во всём.

Надо отметить, что говоря о воплощении в русском народе идеала самодержавного царства, не имеются в виду те искажения и нарушения, которые имели место. Речь шла о том, что по воле Божией в русском народе воплотился идеал православной монархии, которая в аспекте взаимосвязи самодержавие-народность есть «активное самосознание народа, концентрированное в одном лице»4 .

Таким образом, православная монархия как бы составляет триаду: Бог, самодержец, народ. Монарх не слепо навязывает свою волю, а стремиться узнать волю Божию. «Христианство же привнесло идею «царя - Божия служителя...». С другой стороны, он выражает волю народа - собирая в своём лице народ воедино и подчиняет волю народа воле Божией. Народ становится как бы единым человеком, соединившимся с Господом, но не человеком Гоббса, отдавшим всю власть диктатору, который имеет основание своей власти всё-таки в самом народе, потому что не имеет Бога стоящего над ним. «Личность при этом именно освобождалась от «полного подчинения государству», ибо двух «полных подчинений» не может быть, и подчиняясь всецело Богу, христианин тем самым мог только условно подчиняться государству»5

Государственная воля уже существует в лице самого Монарха, который и есть представитель того внутреннего содержания нации, из которого проистекает его воля, каждый раз, когда народ способен продумать своё содержание, и в каком акте оно должно выразиться применительно к тому или иному текущему вопросу. Это представительство единственно реальной народной воли, то есть так сказать - воли народного духа - принадлежит монарху»6 . То есть в отличие от абсолютной (западной) модели монархии, необходимо единство монарха и народа. Это единство выражается прежде всего в любви монарха к своему народу, и обратно народа к своему монарху. Примеров этой любви в русской истории было предостаточно. Народ вплоть до 20 века был готов умереть за своего монарха, но недостаточная внимательность к врагам царства и православия привела к тому, что эти внешние враги, сделавшись постепенно и внутренними, своей пропагандой лишили в значительной части народ этой любви. Плюс бюрократия (Петра творенье) - один из злейших врагов монархии, а также западные продукты безверия - либерализм и гуманизм, поданные под красивой этикеткой просвещения. И хотя перечисленные головы гидры периодически отсекались, но она с течением времени двигалась и двигалась вперёд, постепенно достигнув самого подножия трона.

Как же бессмысленно звучат заявления тех, кто обвиняет Царя Николая II в отречении от престола. Если народ в ослеплении не хочет иметь монарха, то как можно оставаться на престоле? Это возможно только в случае временного помрачения народного ума, бунта, короче говоря. Но, то что произошло в феврале готовилось не менее сотни лет. Пусть активно действовала только кучка, но кучка ближайших соратников. Власть повисла в вакууме. Если рассматривать государство как макрочеловека, соборного человека, то как мог он жить без жизненно необходимых органов? Пусть это небольшие, но жизненноважные органы, чтобы убить человека достаточно перерезать артерию. Если у человека поражена только небольшая часть мозга, то он может либо умереть, либо стать неполноценным человеком. В данном случае в отличие от биологического этот выбор был реален, и человек решил умереть. Или нужно было царю признать власть не как бремя, не как послушание перед Богом, а как средство для безбедной жизни и удовлетворения страсти властолюбия? И заставить во многом уже разуверившийся народ подчиниться себе? Но признать это, значит, отказаться от самодержавия, значит, стать западным автократором. Хоть народ и был лишён головы, фактически умерщвлён, но отсутствие любого движения, даже судорог, в расчленённом теле не говорит ли, что это тело было уже духовно мертво заранее? Поэтому не нашлось ни Мининых, ни Пожарских, ни Сусаниных. Монархия уже перестала быть в глазах народа тем идеалом, без которого нельзя было помыслить жизнь как государственную, так и личную.

Невозможно логически обосновать, но интуитивно ясно, что добровольное отречение, то есть отречение без физической борьбы - это залог возвращения монархии в Россию. И в русском народе, составляющем не мнимую величину, заложены определённые черты. Это не только православие, но и некоторая тяга к монархическому проявлению, живущая в народе и после революции и всё время в той или иной мере вырывающаяся наружу.

Любопытно проследить это подспудное существование некоторых черт монархии в России в период частичного возвращения к национальным целям. Мы говорили, что русский народ можно считать Богоизбранным в том смысле, что на него было возложено воплощение идеала монархического устройства. Естественно, эти существенные черты не могут быть вычеркнуты из истории и народного духа злобной, мнящей себя всесильной, но всё же человеческой рукой. Отметим, что в монархическом государстве нравственные ценности (а вернее религиозные) ценности преобладают над юридической законностью. Многие, очень желавшие разрушения Советского государства и желавшие уничтожения России, одним из главных препятствий продвижения к западным «ценностям» считали именно использование нравственности, в качестве составной части государственной идеологии. Помните борьбу за «правовое» государство, где право - шарики в руках ловкого жонглёра. Вспомним, как нравственные ценности попали в государственную идеологию власти, начавшую свой путь борьбой с браком и семьёй, с нравственностью и позором. Когда человека посещает болезнь, то он напрягает все физические силы для борьбы с ней, он задумывается о своей жизни, и иногда даже обращается к Богу. Всё наносное в эти минуты отходит на второй план. Также было с Россией в момент вторжения фашистов. Стало очевидно, что надо либо умереть, либо переродиться, чтобы обрести сильный организм. Поэтому Сталин вешает в эти дни на стены своего кабинета портреты Суворова и Кутузова. Когда опасность миновала, хотя и произошёл значительный откат назад, но стало очевидно, что нельзя существовать, совсем не опираясь на народный дух, и возникли нравственные ценности, которые под скрежет зубов наших врагов, достаточно долго сохраняли тело нашего обезглавленного народа, как бы в замороженном виде. Кстати, тогда и проявляются симпатии к Петру I, который при большевиках был также ненавистен, как всякий царь (вспомним хотя бы книгу Василевского-Небуквы. «Романовы», полную ненависти ко всем царям). Начинает нравиться его имперская идея, в которой проявляется подавление личности, что совсем не чуждо и постбольшевистскому государству. Кроме того имперская идея предполагает поиск гения на роль императора, что и является одной из причин крушения Византии, что характерно и для советского государства.. Каких гимнов Петру мы не услышим в это время, но ценнее всего те, которые исходят из глубины народного сердца. «Теперь исторический час пробил. Но это была не месть. Стрельцы были олицетворением старой, византийской Руси. И Пётр рубил головы не только стрельцам. Он рубил головы прошлому, мешавшему его новым делам, тормозившему сближение России с Европой.... Здесь русская история впервые получила жёсткий, обжигающий удар кнутом, необходимо тронувший её вперёд от вековой восточной дрёмы, ускоривший её созревание и движение к передовым достижениям западной мысли, науки, ремёсел»7 Таким образом, в советском государстве после его укрепления проявляется триада православие-самодержавие-народность, но в искажённом, карикатурном виде. Марксистко-ленинская утопия, для которой формально нет ни русского, ни еврея, пролетарский император, не подверженный переизбранию, а в крайнем случае только свержению, советский народ, заменивший собой русский народ, и вокруг него национальные окраины и национальные меньшинства, которые-то и расцветают, пока гибнет русский, превращённый в фантастический советский. К чему - это говорится? К тому, что нельзя строить дом, не учитывая особенности старого фундамента.

Другая особенность, покажется менее значительной - это реальность народного представительства. Помните, как смеялись над доярками, приезжавшими на съезды партии и сессии Верховного совета? Что им, мол, там делать. Политики должны быть профессионалами, - эту строку из рок-песни зарубежного сочинения вдалбливали в наши головы новорусские (или «староамериканские»)«битлы-агитаторы». Конечно, больше всего смеялся «малый народ», вытащенный за шиворот из-за кулис на сцену рукою Шафаревича. Хорошо, что приезжали, плохо, что реально мало в чём участвовали. Говоря о народном представительстве в монархическом государстве Л.Тихомиров пишет: «Все представители должны принадлежать к тому классу, к той социальной группе, которые их посылают выражать свои интересы и мысли перед верховной властью и в задачах государственного управления. Нужно, чтобы они лично и непосредственно принадлежали тому делу, которое представляют, лично и непосредственно были связаны именно с тем социальным слоем, которого мысль выражают. Без этого представительство станет фальшивым, и перейдёт в руки политиканских партий, которые вместо национального представительства дадут государству профессионалов политики»8 . Что мы и получили. А в монархическом государстве никто бы, получается, над доярками смеяться не стал... Ибо истинный монарх был бы заинтересован знать реальное положение того или иного слоя и готов был бы выслушать его совет. Поэтому такими запоминающимися были встречи последнего царя с представителями народа, пусть кратковременные но врезавшиеся в память их участников. Монархии было куда расти, но дали бы возможность тогдашние политиканы?

Что же получается? Нельзя сказать, что Советское государство не было уродливым образованием. Но, пытаясь в какой-то момент стать на национальные рельсы, оно невольно прихватило и некоторые монархические черты. Отсюда и испуг нынешних и прошлых защитников «демократии» даже породивших легенды, что Сталин хотел стать русским царём, что между ним и Гитлером нет существенных различий и проч. Отсюда и лютая борьба против нравственности, народных представителей и др. положительных или даже не самых худших черт советского строя. Это вечный их испуг перед русским народом, который может вновь породить монархию. Но, надо отметить, что пока изменения в худшую сторону им всё же удалось сделать.

Что же дальше? Дальше не имея возможности в одночасье устранить весь русский народ, нужно кроме отчаянных усилий в насаждении разврата, сект, наркомании и прочих прелестей западного мира, постараться завести его как можно дальше от правильного пути. А пока придётся использовать его ценности, но, разумеется, не сами ценности, а их блестящие подделки, привлекающие не очень внимательного и вдумчивого зрителя. Тут мы видим и возрождение православия и даже некоторое участие в этом государства, но чаще всего только в форме реставрации храмов, и использование православной и национальной символики, но в искажённом виде и даже монархии в конституционном или абсолютном варианте. Необходимость подделок проистекает из слабости фальшивомонетчиков, не способных чеканить собственную монету, копировальщиков, способных срисовывать, но не создавать что-либо реальное и жизнеспособное. Но, чем дальше они пытаются нас завести в лес, тем больше, по русской пословице, - дров. Тем ближе мы промыслом Божием оказываемся к цели. Кто бы мог десять лет назад предположить, что власть будет производить «поиск» русской идеи или заявлять, что патриотизм не так плох. Но, чем мы ближе к цели, тем изощрённее и опаснее их декорации. В конце будет самый решительный выбор, причём ведшие нас «проводники» схватятся за рукояти спрятанных под плащами ножей...

Несомненно, нам будет подкинута и лжеимперская идея. Почему «лже»? За семь лет разделения и царствования национальных режимов, в бывших республиках СССР была проведена активная работа по унижению, уничтожению и выселению русского населения. Некоторые действуют настолько активно, что русское население бежит, даже не имея возможности продать дом или квартиру. Поэтому становится совершенно непонятно, что нас связывает кроме похороненного пролетарского интернационализма с большей частью бывших республик. Или какой-то уже другой интернационализм? Совсем уж непонятно, что нас связывает с беспомощными исламскими республиками. Зато идея мнимого союза открывает им двери для вторжения в сердце России со всеми вытекающими последствиями. Если же власть сфокусируется на славянских, православных республиках, основу которых составляет русский народ, по-разному названный то власть окажется один на один с своим врагом - русским народом. Возникнет необходимость признать православие государственной религией, и затем народ неизбежно потребует царя. Возникнет опасность создания сильного государства по формуле «православие-самодержавие-народность», где наличие большого народа обеспечит сильный союз народа и самодержца. Поэтому в данной ситуации нам надо придерживаться тактики оборонительный с постепенным отходом на заранее подготовленные позиции. Надо учиться мудро отступать. А не только размахивать словесной шашкой. Создания государства с такими предпосылками им допустить никак нельзя. Поэтому лучше возвратиться к лжеимперской идеи многих народов, когда многие народы будут «висеть на шее» русского, а представители власти будут на 90% из этих народов. Работайте, работайте, иваны... Нам это уже знакомо. Кстати, это типичная судьба империй, в которых опора неизбежно делается на окраины, чтобы эти весьма «ценные» народы не отвалились от империи. Так как ныне ничто, кроме истории, нас с этими народами не связывает, их следует подчинить России путём внешнеполитическим и внешнеэкономическим, что будет легко достигнуто в условиях их неспособности к существованию. И конечно, только те, которые являются сферой нашего интереса. Русскому народу, быстро падающему в численности, следует, наоборот, сконцентрироваться на основной территории России и добиться своей власти, не лжемонархии, а самодержавия. Конечно, это потребует больших жертв и усилий. Существует и другая опасность. Долгие годы унижая русский народ, сами его враги могут использовать результаты своего же труда для его мнимого возрождения, создав химеру фашизма. С помощью СМИ и устной пропаганды химера эта сможет недолго продержаться, настолько, сколько нужно, чтобы принять меры и, таким образом, наделать много зла. Химерой я называю такую форму правления, потому что национализм чужд русскому народу, сохранившему пусть уже состарившиеся, без побегов, православные корни. Это составляет сильную сторону русского народа и делает его неудобным для управления. Впервые за послереволюционную историю возникла реальная возможность сделать опору не на какой-то «советский народ» и не на ещё пока не выдуманный народ, а на русский народ, сердце которого отдано самодержавию, пусть даже он не научился заглядывать себе в сердце. Кажется, мировые правители спохватились, что переусердствовали в ненависти к России и создали одно национальное государство, и сейчас бросились исправлять свои ошибки. Поэтому, наверное, в Россию запущены миллионы азербайджанцев. Завозятся китайцы, вьетнамцы, все, кем хоть немного можно разбавить русский народ. С православием борются сектантскими прививками. Заметьте, что любой маленький шажок по ограничению этого «беспредела» тут же вызывает истерику в Вашингтоне. Боятся, как бы не пришлось иметь дело с настоящим русским царём. Но, к сожалению, РПЦ, ослабленная долголетней зависимостью от безбожных властей, не на высоте положения. Заметим, что без православия не может быть и народности, понимаемой в государственном смысле, как возможность объединения с властью. То есть без православия и невозможно не формальное, а действительное включение народа в государственное тело, тело, как мы называли здесь, макрочеловека. Непросвещённый православием народ не может быть до конца единым и, тем более, не может иметь самодержца, ибо непонятно, на чём будет основана его власть, разве только на каком-либо обмане.

Подведём некоторые итоги. Триада «православие, самодержавие, народность» подразумевает объединение воедино Бога, самодержца и народа. Через монарха фактически происходит объединение народа с Богом. Монарх, с одной стороны, представляет волю народа, а, с другой стороны, ему открывается воля Божия. В нём происходит соединение этих двух воль и подчинение народной воли воле Божией. В этом особое подобие самодержца Христу. Многие современные христиане, увы, сочетавшиеся миру, и ослеплённые либерализмом, очень часто не к месту вспоминают слова из послания Колоссянам: «Где нет Еллина, ни Иудея...», пытаясь доказать, что этим де отменяются национальности, нарочито забывая следующие за этим слова «... ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но всё и во всём Христос»(Кол. 3, 11). То есть здесь говорится не об отмене национальности, а об отсутствии всех указанных разделений в будущем веке. Вспомним и другие слова: « Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе»(Гал. 3, 28). Согласно логике этих людей уже ни должно быть ни мужчин, ни женщин. Нелепо утверждать, что Сам родившийся от женщины, и во всём бывший человеком, кроме греха, открывший нам путь в Царство Небесное, неся всё бремя человеческого существования, ни на йоту не нарушивший ни Закон Моисеев, ни закон природный, не отменивший наказание, возложенное на человека после грехопадения, но понесший его, будучи невиновен, вдруг окажется земным сверхреволюционером, не только сокрушающим государства, но даже и сами народы. Вспомним, какое внимание уделялось народам в Ветхом Завете. Сколько предсказаний о судьбе разных народов. Сколько обетований, наказаний и чудес посылается именно народам. И всё это признаётся недействительным? Да и как можно отменить понятие народа, не отменив закона, по которому люди и поныне рождаются от своих отцов и матерей, связываясь с ними по закону рождения. «Но таков закон, положенный человеку по грехопадении: ему суждено жить и действовать под условиями ограничения разновидными порчами его основной природы; а таковыя прежде всего появляются в личных идиотизмах отдельных лиц, которые по мере соединения личностей в семьи, в общества, обращаются в идиотизмы семейные, общественные и племенные. Как человек уже не может быть более «человеком абсолютным», каковым был Адам до падения, так не может быть и общество «всечеловеческое», по той же причине»9 . Кто не желает уподобиться Христу и быть человеком, почитать своих родителей, выполнять законы и традиции своего народа, тот, кто не хочет нести всё бремя человеческого существования, как нёс Он, может ли быть назван христианином? Если люди как до Рождества Христова, так и после рождались и умирали, делая свой выбор, сочетаясь Христу, или удаляясь от Него, то почему и объединённые в народы как единое целое, как макрочеловеки, не могли выбирать или отвергать Христа. Как говорят, факты - упрямая вещь, и рассмотрев человеческую историю, мы именно это и обнаружим. Таким образом, по воле Божией и после Пришествия Христа сохраняется порядок вещей со времён Адама. Люди рождаются, живут и умирают, так же существуют народы как единое целое в духовном и физическом смысле.. Телесно по происхождению, духовно по вере, по языку, наконец, по воле, по подчинению одному вождю или монарху. « Егда снизшед языки слия, разделяше языки Вышний, егда же огненные языки раздаяше, в соединение вся призва, и согласно славим Всесвятаго Духа». Кондак праздника Святой Троицы, как нельзя лучше раскрывает слияние языков. Смысл - добровольное соединение всех людей, но соединение только во Святом Духе, любое другое соединение, ломающие все ветхие перегородки, будет не от Бога. Так что от Бога только один «космополитизм» Святого Духа.. Пятидесятница - это прообраз общего возрождения человечества, глава которому Христос в будущем веке. В соединении этом, в окончательном возрождении человеческой природы и её обожении разрушатся все перегородки.

Таким образом, в земной жизни не удастся создать сильного и жизнеспособного объединения народов, кроме сплочения православных христиан вокруг сильного и большого народа. Это убедительно видно из истории Византии, которая не имела такого народа и вообще не имела понятия народа, место которого занимало понятие христиан. И в трудные моменты истории реалии принадлежности к тому или иному народу, ни кем не отменённые, пагубно сказывались на истории Византии, что в конечном итоге и привело её к краху, своим крушением открывший путь Третьему и самому могучему Риму, едва на своём закате не осветившем своим лучами и Второй и едва не восстановившей над Святой Софией Крест. Будучи несокрушимым внешне ввиду совершенности своего устройства, он мог был подорван только изнутри, что и было проделано носителями тайны беззакония, потратившими две сотни лет на эту кропотливую работу. В отличие от многих православных, эти рудокопы, шахтёры прекрасно понимали, кто такой удерживающий и что он удерживает.

Г-н Ульянов-Ленин писал в работе «Социализм и религия», что надо покончить с положением, «когда церковь была в крепостной зависимости от государства, а русские граждане были в крепостной зависимости у государственной церкви, когда существовали и применялись средневековые инквизиторские законы.... преследовавшие за веру или за неверие, насиловавшие совесть человека...»10 . «Что бы не произошло, они взирают на Петербург в ожидании мессии, который освободит их от всех зол; и если они называют Константинополь своим Царьградом, своим царским городом, то они делают это как в надежде на появление с севера православного царя, который вступит в этот город и восстановит истинную веру, так и в память о другом православном царе, который владел Константинополем до турецкого завоевания страны»11. Хотя, на удивление, многие православные даже сейчас не хотят принимать слова свят. Иоанна Златоустого, находя в святоотеческой литературе иные объяснения понятию «удерживающий».

Вернёмся к сегодняшнему дню. Каждое звено триады может быть подделано современными мастерами. Вместо православия может быть подсунута другая религия: католицизм в явном виде, восточного обряда или зарождающийся в виде церкви с земной главой. Возможны более грубые подделки. Вместо монархии, религиозно-историческое шоу, где нам отведена роль толкинистов, а им пульт управления. Вместо народности - национализм грубого пошиба или превращение народа в американоподобный сброд. Разумеется, так им хочется и, разумеется, так у них не получится, потому что с нами не только ныне живущие, но и уже отшедшие к Богу, и не просто наши предки, но тысячи и тысячи молитвенников к Богу. Разве забудут они нас в своих молитвах, и разве их Господь не услышит? К сожалению, только про нас можно сказать, что мы не на высоте положения. И не только по своей теплохладности, по своей греховности. А по какому-то общенародному помрачению, какому-то отсутствию мудрости. Как православие иной раз не проповедуется, а дискредитируется его служителями, так и идея монархии иногда извращается и представляется в шаблонном виде русскими патриотами. Часто выдвигается идеал некоего тирана, который будет снимать головы на право и налево всем несогласным и маловерам. Отсюда и чрезмерная идеализация одного из самых лучших царей - Иоанна Грозного. Никто не отрицает положительные моменты его царствования. И, ещё более, некоторые присущие ему истинно царские черты. Но чрезмерная идеализация рождает несформулированное учение о царской непогрешимости, даже о своеобразном царском ницшеанстве, заключающееся в том, что для царя не действуют духовные законы и даже нравственные нормы.. Но как же союз царя и народа, основанный на любви? На чём тогда основывается подчинению царю, только на том, что юридически обоснованный, законный царь? Или на том, что царём движет Бог, Его промысел? Нет, конечно, нам ближе образ Царя Давида, кроткого, но послушного Богу, поэтому по воле Божией иногда карающего твёрдой рукой. Слабого, но в немощи которого совершается сила Божия. Не ошибающегося гения, но твердо стоящего у руля молитвенника. Хомяков А.С. выделяет 13 лет великих побед и великого счастья в царствовании царя Иоанна Грозного, говоря, что «это было время доброго совета»12 . О сыне его Фёдоре Иоанновиче говорит следующее: «Все историки согласны в том, что царствование Фёдора Иоанновича было временем весьма счастливым для России, но всё приписывают мудрости Годунова.... если государь правдолюбивый ищет доброго совета, добрый совет всегда является на его призвание Если государь-христианин уважает достоинство человеческое, - престол его окружается людьми, ценящими в себе выше всего достоинство человеческое. Ум многих, пробуждённый благодушием одного, совершает то, чего не могла бы совершить мудрость одного лица, и предписания правительства, согретого любовью к народу, исполняются не страхом, а тёплой любовью народной. Любовь же одна созидает и укрепляет царство»13 . Союз царя и народа более всего и выражается в этом «добром совете», происходящим из недр народа но произносимый лучшими его представителями. Пожалуй, этот «добрый совет», являющийся выражением любви своего народа к монарху и воспринятый монархом, можно принять за индикатор соответствия той или иной монархии своему идеалу. Как тут с горечью не вспомнить слова другого кроткого царя: «Кругом измена, трусость и обман». Когда же может воздвигнуться снова монархия? Когда русский народ снова может породить «добрый совет», то есть, когда он хотя бы в части своей вернётся к Богу, покается и в измене, и в трусости и обмане. И тогда то, что кажется нам невозможным, вновь станет реальностью, воздвигнутой из праха Тем, Кому возможно всё.

1.К.Е. Скурат. История Поместных Православных Церквей.т1, стр 263.

2.Тихомиров Л.А. Монархическая государственность стр.171

4.Д.А. Хомяков Православие Самодержавие, Народность. Монреаль, 1982, стр.152.

5.Тихомиров, Там же стр.171.

6.Тихомиров стр. 578.

7. Валерий Осипов. Я ищу детство. Избранное. Московский рабочий 1989 г. Стр, стр. 445

8. Тихомиров стр. 580

9. Д.А. Хомяков. Православие, Самодержавие, Народность. Монреаль, 1982, стр.35.

10. В.И. Ленин. Полн. Собр. Соч., т.12, с. 144

11. К. Маркс и Ф. Энгельс. Британская политика, т.9, 8-10

12. А.С.Хомяков. Тринадцать лет царствования Ивана Васильевича. О старом и новом. Статьи и очерки. Москава. Современник, 1988, стр.388

13. А.С Хомяков. Царь Феодор Иоаннович. Там же. Стр 394-395

• О лечении неврозов – советы и предостережения
• Тармашев предыстория 4. «Древний. Предыстория. Книга четвертая» Сергей Тармашев
• Что значит ингибирует обратный захват нейромедиаторов
• Джимнема Сильвестра: лечебные свойства растения и применение препаратов на его основе для снижения сахара крови и похудения
• Лечение зависимости от лекарственных препаратов киев Как называется человек зависимый от лекарств
• Фенхель что это такое Фенхель: применение в медицине, ароматерапии, кулинарии
• Что такое кортизол, как выявить его дисбаланс и научиться контролировать
• Храм у Соломенной сторожки: история и фото Церковь в дубках
• Храм святителя чудотворца николая на водах - ченстоховская икона божией матери Ченстоховская икона божией матери где находится
• Московский иоанно-предтеченский храм под бором

• Кривицкий дмитрий борисович в розыске
• — Говорят, добрые дела любят тишину…
• "Золотые парашютисты" приземляются на нары
• Значение слова экзегетика
• Характеристика людей, рождённых в год Дракона
• Что значит если во сне ловил рыбу
• К чему снится выкидыш, случившийся с тобой или другой женщиной?
• Имя Ольга в православном календаре (Святцах)
• К чему снятся карты, играть в карты и выигрывать или проигрывать?
• Как поговорить с умершим человеком: вызов души на связь