• К чему снится носовой платок К чему снятся носовые платочки
• Что ожидает рака козу в году
• Подземные воды и грунтовые воды
• Головной мозг человека — строение и функции
• Имеют ли право коллекторы описывать и продавать имущество должника?
• Особенности обжалования определений арбитражного суда по корпоративным спорам Какие определения арбитражного суда обжалованы
• Кто имеет право отключать эл
• Как чистить и готовить замороженные мидии без панциря
• Определение психотипов и типы отношений между ними
• Лечебная диета при гипертонии

Министерство Образования Российской Федерации

Реферат по дисциплине:

«Межкультурная коммуникация»

по специальности "Лингвист-переводчик"

"Конфликт культур"

Выполнил: студент Емельянова О.А.

Руководитель: Белова И.О.

Москва, 2011

Введение

1. Конфликты. Возникновение и развитие.

2. Межкультурные конфликты и причины их возникновения.

3. Четыре элемента культуры.

4. Типы восприятия межкультурных развитий.

5. Особенности конфликтов в современных условиях.

6. Заключение.

Список используемой литературы.

Введение

Культура - цемент здания общественной жизни. И не только потому, что она передается от одного человека к другому в процессе социализации и контактов с другими культурами, но также и потому, что формирует у людей чувство принадлежности к определенной группе. По всей видимости, члены одной культурной группы в большей мере испытывают взаимопонимание, доверяют и сочувствуют друг другу, чем посторонним. Их общие чувства отражены в сленге и жаргоне, в любимых блюдах, моде и других аспектах
культуры.

Ни одна культура, ни одно общество не являются гомогенными (однородными) по своему составу. Чаще всего они представляют собой мозаику различных этнических культур и субкультур. При этом для каждой из них характерны свои нормы и правила общения, ценностные ориентации, мировосприятие. В силу этого социокультурного многообразия люди неизбежно вступают в противоречия и конфликты друг с другом.

Нормальный человек, насколько бы неконфликтным он ни был, не в состоянии прожить без каких-либо разногласий с окружающими. «Сколько людей - столько мнений», и поэтому мнения разных людей неизбежно вступают в противоречие друг с другом.

В современной конфликтологии возникновение конфликтов объясняется самыми разными причинами. В частности, существует точка зрения, согласно которой вражда и предубежденность между людьми извечны и коренятся в самой природе человека, в его инстинктивной «неприязни к различиям». Так, представители социал-дарвинизма утверждают, что законом жизни является борьба за существование, наблюдающаяся в животном мире. Она проявляется в человеческом обществе в виде различного рода конфликтов, то есть конфликты для человека так же необходимы, как питание или сон.

Проведенные специальные исследования опровергают эту точку зрения, доказывая, что как враждебность к иностранцам, так и предубеждения против какой-то конкретной народности не являются всеобщими. Они возникают под влиянием причин социального характера. Этот вывод в полной мере относится и к конфликтам, носящим межкультурный характер. В современной конфликтологии возникновение конфликтов объясняется самыми разными причинами. В частности, существует точка зрения, согласно которой вражда и предубежденность между людьми извечны и коренятся в самой природе человека, в его инстинктивной «неприязни к различиям». Так, представители социал-дарвинизма утверждают, что законом жизни является борьба за существование, которая наблюдается в животном мире и проявляется в человеческом обществе в виде различного рода конфликтов, т.е. конфликты для человека так же необходимы, как питание или сон. Специальные исследования опровергают эту точку зрения, доказывая, что как враждебность к иностранцам, так и предубеждения против какой-то конкретной народности не являются всеобщими. Они возникают под влиянием причин социального характера. Этот вывод в полной мере относится и к конфликтам, носящим межкультурный характер.

1. Конфликты. Возникновение и развитие.

Существует множество определений понятий «конфликт». Чаще всего под конфликтом понимается любой вид противоборства или несовпадения интересов. Отметим те аспекты конфликта, которые, на наш взгляд, непосредственно связаны с проблемой межкультурного общения. Исходя из этого, конфликт будет рассматриваться не как столкновение или конкуренция культур, а как нарушение коммуникации.

Конфликт имеет динамический характер и возникает в самом конце ряда событий, которые развиваются из имеющихся обстоятельств: положение вещей -> возникновение проблемы -> конфликт. Возникновение конфликта вовсе не означает прекращения отношений между коммуникантами; за этим скорее стоит возможность отхода от имеющейся модели коммуникации, а дальнейшее развитие отношений возможно как в позитивном направлении, так и в негативном.

Возникновение конфликтов наиболее вероятно среди людей, которые находятся между собой в достаточно зависимых отношениях (например, партнеры по бизнесу, друзья, коллеги, родственники, супруги). Чем теснее эти отношения, тем вероятнее возникновение конфликтов; поэтому частота контактов с другим человеком повышает возможность возникновения конфликтной ситуации в отношениях с ним. Это верно и для формальных, и для неформальных отношений. Таким образом, в межкультурном общении причинами коммуникативных конфликтов могут выступать не только культурные различия. За этим часто стоят вопросы власти или статуса, социальное расслоение, конфликт поколений и т.д.

В ситуации межкультурной напряженности или конфликта наблюдается чрезмерное акцентирование различий между противоборствующими сторонами, которое может принимать форму противопоставления собственной этнической группы другой группе.

2. Межкультурные конфликты и причины их возникновения.

Диапазон причин возникновения межкультурных конфликтов (как и конфликтов, вообще) предельно широк: в основе конфликта могут лежать не только недостаточное знание языка и связанное с этим простое непонимание партнера по коммуникации, но и более глубокие причины, нечетко осознаваемые самими участниками. Конфликты нельзя рассматривать только как деструктивную сторону процесса коммуникации. Согласно теории позитивного конфликта, конфликты понимаются как неизбежная часть повседневной жизни и не обязательно должны носить дисфункциональный характер.

Согласно К. Делхес, существуют три основные причины коммуникационных конфликтов: личные особенности коммуникантов, социальные отношения (межличностные отношения) и организационные отношения.

К личностным причинам конфликтов относятся ярко выраженные своенравие и честолюбие, фрустрированные индивидуальные потребности, низкая способность или готовность к адаптации, подавленная злость, несговорчивость, карьеризм, жажда власти или сильное недоверие. Люди, наделенные такими качествами, часто вызывают конфликты.

К социальным причинам возникновения конфликтов относят сильно выраженное соперничество, недостаточное признание способностей, недостаточную поддержку или готовность к компромиссам, противоречащие цели и средства для их достижения.

К организационным причинам конфликтов относят перегрузку работой, неточные инструкции, неясные компетенции или ответственность, противоречащие друг другу цели, постоянные изменения правил и предписаний для отдельных участников коммуникации, глубокие изменения или переструктуризацию укоренившихся позиций и ролей.

В процессе коммуникации с представителями других культур причинами напряженности и конфликта очень часто бывают ошибки атрибуции. Знание (или незнание) культурных особенностей партнеров играет огромную роль в построении атрибуций. Обладание такой информацией позволяет многое прояснить относительно того, что является желательным и на что накладывается табу в каждой конкретной культуре.

В культурной антропологии выделяют несколько видов межкультурных конфликтов:

Между различными этническими группами и их культурами (например, между армянами и азербайжданцами, грузинами и осетинами и т.д.);

между религиозными группами, представителями различных религий (например, между католиками и протестантами в Северной Ирландии, православными и униатами на Западной Украине, суннитами и шиитами в мусульманстве);

между поколениями и носителями разных субкультур;

между традициями и новациями в культуре;

между различными лингвокультурными сообществами и их отдельными представителями (вследствие языковых барьеров и интерпретативных ошибок).

Главной причиной межкультурных конфликтов служат культурные различия между народами, которые могут принимать форму противоречия или даже открытого столкновения. Поскольку современное общество в культурном плане представляет собой довольно пестрое явление, то в нем вполне естественно возникают очаги напряжения и конфликты между различными системами норм и ценностей.

3. Четыре элемента культуры.

По мнению антропологов, культура состоит из четырех элементов.
1). Понятия (концепты).

Они содержатся главным образом в языке. Благодаря им становится возможным упорядочить опыт людей. Например, мы воспринимаем форму, цвет и вкус предметов окружающего мира, но в разных культурах мир организован по-разному.
В языке жителей Тробриандских островов одно слово обозначает шесть различных родственников: отца, брата отца, сына сестры отца, сына сестры матери отца, сына дочери сестры отца, сына сына брата отца отца и сына сына сестры отца отца. В английском языке даже отсутствуют слова, обозначающие четырех последних родственников.
Это различие между двумя языками объясняется тем, что для жителей Тробриандских островов необходимо слово, охватывающее всех родственников, к которым принято относиться особым почтением. В английском и американском обществах сложилась менее сложная система родственных связей, поэтому у
англичан нет необходимости в словах, обозначающих таких дальних родственников.
Таким образом, изучение слов языка позволяет человеку ориентироваться в окружающем мире посредством отбора организации своего опыта.
2). Отношения.

Культуры не только выделяют те или иные части мира с помощью понятий, но также выявляют, как эти составные части связаны между собой – в пространстве и времени, по значению (например, черное противоположно белому), на основе причинной обусловленности (“пожалеть розгу - испортить
ребенка”). В нашем языке имеются слова, обозначающие землю и солнце, и мы уверены, что земля вращается вокруг солнца. Но до Коперника люди верили, что дело обстоит наоборот. Культуры часто по-разному истолковывают взаимосвязи.
Каждая культура формирует определенные представления о взаимосвязях между понятиями,
относящимися к сфере реального мира и к сфере сверхъестественного.
3). Ценности.

Ценности - это общепринятые убеждения относительно целей, к которым человек должен стремиться. Они составляют основу нравственных принципов.
Разные культуры могут отдавать предпочтение разным ценностям (героизму на поле боя, художественному творчеству, аскетизму) , и каждый общественный строй устанавливает, что является ценностью, а что не является.
4). Правила.

Эти элементы (в том числе и нормы) регулируют поведение людей в соответствии с ценностями определенной культуры. Например, наша законодательная система включает множество законов, запрещающих убивать, ранить других людей или угрожать им. Эти законы отражают, насколько высоко мы ценим жизнь и благосостояние личности. Точно так же у нас существуют десятки законов, запрещающих кражу со взломом, присвоение чужого имущества, порчу собственности и пр. В них отражено наше стремление к
защите личной собственности.
Ценности не только сами нуждаются в обосновании, но и, в свою очередь, сами могут служить обоснованием. Они обосновывают нормы или ожидания и стандарты, реализующиеся в ходе взаимодействия между людьми. Нормы могут представлять собой стандарты поведения. Но почему люди склонны подчиняться им, даже если это не соответствует их интересам? Во время сдачи экзамена студент мог бы списать ответ у соседа, но боится получить плохую отметку. Это один из нескольких потенциально сдерживаемых факторов. Социальные
поощрения (например, уважение) стимулируют соблюдение нормы, требующей от студентов честности. Социальные наказания или поощрения, способствующие соблюдению норм, называются санкциями. Наказания, сдерживающие людей от определенных поступков, называются негативными санкциями. К ним относятся штраф, тюремное заключение, выговор и др. Позитивными санкциями (например, денежное вознаграждение, наделение властью, высокий престиж) называют поощрения за соблюдение норм.

4. Типы восприятия межкультурных развитий.

Способы восприятия межкультурных различий так же можно отнести к причинам межкультурных конфликтов.

Особенности восприятия «иного», механизмы коммуникации и адаптации, изменения в структуре личности, которые происходят в результате встречи с незнакомой культурой, развитие человеческой способности к коммуникации в поликультурной среде - ключевые проблемы, вызывающие пристальное внимание специалистов в области межкультурной коммуникации.

На основе многочисленных исследований коммуникации культур западными учеными (М. Беннет и др.) выделены шесть типов реакции на другую культуру и ее. Рассмотрим их последовательно, показывая направление прогрессивного развития позиции в отношении к иной культуре. Но сначала отметим, что любой тип восприятия не может рассматриваться как однозначная и константная характеристика индивида. В поведении одного и того же человека в зависимости от ситуаций, стоящих перед ним задач отмечаются разные поведенческие установки, изменяющиеся по мере накопления жизненного опыта и знаний.

Отрицание различий культур- тип восприятия, основанный на уверенности в том, что все люди в мире разделяют. (или обязаны

разделять) одни и те же убеждения, установки, нормы поведения, ценности. Это типичная позиция обывателя, убежденного, что все должны думать и поступать так же как он.

Однако отрицание как тип реакции на иную культуру со временем обычно претерпевает изменения. Дело в том, что человек не может постоянно проявлять замкнутость и закрытость, сопротивляться давлению новых фактов, избегать встреч и тесного, эмоционально окрашенного общения с представителями других культур. В этом случае отрицание может модифицироваться в защитную реакцию.

Защита собственного культурного превосходства - тип восприятия, в основе которого лежит признание существования других культур, но при этом складывается устойчивое представление о том, что ценности и обычаи чужой культуры представляют угрозу привычному порядку вещей, мировоззренческим устоям, сложившемуся образу жизни. Это достаточно активная (порой агрессивная) позиция, реализующаяся в утверждении непременного собственного культурного превосходства и пренебрежении к другим культурам.

Межкультурные различия при защитной реакции не просто не игнорируются; напротив, они отчетливо фиксируются как негативные стереотипы другой культуры. Все люди оказываются разделенными по признаку «мы» (хорошие, правильные, культурные и т.п.) и «они» (полная противоположность). При этом набор негативных характеристик, как правило, приписывается всем членам инокультурной группы и каждому из них в отдельности. Типичные ситуации, когда формирование защитной реакции практически неизбежно: контакты представителей разных рас, внешне, физически отличающихся друг от друга; взаимодействие групп иммигрантов и коренного населения; адаптация отдельных «чужаков» в новой культуре студентов и специалистов, обучающихся за рубежом, иностранных рабочих, сотрудников международных организаций и иностранных компаний и т.д.

Может показаться, что люди разных рас, национальностей или конфессий обязательно понравятся или поймут друг друга, если вступят в прямой контакт, познакомятся поближе. Однако при низком уровне межкультурной компетентности, которым характеризуется «защитное» восприятие чужой культуры, происходит нечто противоположное - негативные стереотипы и проявления агрессивности лишь усиливаются. Формирование защитной модели поведения и восприятия происходит как непосредственно, в межличностном общении, так и опосредуется социальными институтами, в том числе и Политическими.

Минимизация культурных различий - достаточно продвинутый, по западным меркам, способ восприятия других культур. Ею характеризуют признание возможности существования инокультурных ценностей, норм, форм поведения и поиск общих объединяющих черт. Такой была типичная реакция советского человека на межкультурные различия внутри страны, когда ценностное содержание национальных культур, этнических и религиозных групп оказывалось скрытым стереотипными общесоветскими символами (об этом свидетельствует известная формулировка «новая историческая общность людей - советский народ»).

Гораздо реже по сравнению с описанными выше типами межкультурного восприятия (даже в стабильной ситуации, тем более в моменты кризиса) встречаются варианты позитивного отношения к межкультурным различиям, когда человек способен принять существование другой самобытной культуры, адаптироваться к ней, интегрироваться в нее.

Именно это факторы, на мой взгляд, могут влиять на развитие межкультурного конфликта.

5. Особенности конфликтов в современных условиях.

До нынешнего времени среди специалистов-конфликтологов в России и за рубежом не сложился единый подход к базовым понятиям конфликтологии. В работах на эту тему используются, и часто в виде взаимозаменяемых, понятия «контроль над конфликтами», «урегулирование конфликтов», «предотвращение конфликтов», «ограничение конфликтов» и др. Как правило, это связано с двумя обстоятельствами: во-первых, с действительно глубоким интересом к проблеме, который проявили специалисты-международники еще во времена «холодной войны» (Т. Шеллинг, А. Раппопорт, Д. Зингер, Б. Рассет и др.), а, во вторых, с тем фактом, что огромное число имеющихся или бывших в прошлом международных и межкультурных конфликтов в силу разных причин не укладываются пока еще в единую схему управления. Сама идея «управления конфликтами» не столь уж древняя. В предыдущей истории Европы время от времени возникали идеи контроля над конфликтами, когда складывался какой-то определенный режим международных отношений: созданный Венским конгрессом 1815 года «европейский концерт», призванная к жизни Версальской конференцией 1919 года Лига Наций; наконец, учрежденная в 1945 году Организация Объединенных Наций. Но эти попытки ограничить конфликтность, поставить ее под контроль, как правило, наталкивались на понятие «суверенитета наций», в том числе и их право на «самооборону» (именно так именовалось право принимать решения об использовании военной силы), и, как итог, стремление управлять конфликтами, держать их под контролем, хотя бы ради избежания нежелательной эскалации, заканчивалось неудачей. Все равно конфликты весьма часто доходили до уровня разрушительных военных столкновений, неся радости и почет военным и связанным с ними группировкам, беды и несчастья всем остальным. Уже со времен войны в Корее (1950-1953) стало ясно, что региональные конфликты в условиях соревнования двух мировых систем могут с поразительной легкостью перерастать свои начальные рамки и выливаться в более обширные столкновения. Это уже тогда поставило в повестку дня великих держав, ответственных за поддержание международного мира, вопрос об управлении, хотя бы частичном, конфликтными ситуациями. Так были решены проблемы, если не управления, то хотя бы прекращения конфликтов в Корее (1953), Индокитае в 1954 года, а также в Лаосе в начале шестидесятых. Но все, же в условиях «холодной войны» в сфере управления конфликтами доминировал подход, сформулированный Т. Шеллингом: «мы все, в конце концов, участники конфликта, и наш интерес состоит в том, чтобы его выиграть». Поэтому очень часто под термином «управление конфликтом» подразумевалось стремление не столько держать конфликт в каких-то приемлемых рамках, сколько встроить любой конфликт - локальный, региональный, глобальный - в определенную схему взаимодействия с противоположной стороной и использовать эту схему в качестве стратегии давления на нее то ли с помощью угрозы эскалации конфликта до неприемлемых степеней (ядерный удар), то ли за счет географического перенесения противоборства в те регионы, где у другой стороны была более высокая степень уязвимости (Карибский кризис), то ли с помощью сочетания того и другого (концепция «двух с половиной войн»).

Этот подход просуществовал до того времени, когда у СССР появились надежные средства доставки ядерного оружия до американской территории и в отношениях между ядерными державами возникла ситуация взаимного гарантированного сдерживания (или, согласно другим определениям, уничтожения -ВГУ). На этом этапе концепция «управления конфликтом» претерпела очередную модификацию и стала больше ориентироваться на создание механизмов, во-первых, предотвращения несанкционированного, случайного возникновения ядерного конфликта («горячая линия» между Москвой и Вашингтоном, договоренности относительно исключения рисков технического или психологического характера), а, во-вторых, ограничения и ликвидации «дестабилизирующих» систем вооружений, которые могли бы спровоцировать какую-либо из сторон пойти на крайние меры в кризисе.

Развитие этого, второго направления и породило все соглашения между СССР и США относительно ограничения и сокращения стратегических вооружений. С помощью этих мер странам удалось добиться создания прочного барьера на пути возможной эскалации конфликта от обычных, приемлемых стадий (локальная война, региональное столкновение) до крайних и неприемлемых. Но это состояние еще трудно было назвать «управлением конфликтом» в полном смысле этого слова, потому что еще оставалась сфера доядерных конфликтов, где обе стороны продолжали стремиться набирать очки либо за счет поддержки союзников, либо за счет собственных военных операций.

В этих условиях отношения между сверхдержавами начинали раздваиваться на те, где соблюдались какие-то правила и действовала система «управления» (отношения в стратегической сфере), и те, где никакого управления не было (кроме разве что перехода к ядерному столкновению), а происходила лихорадочная борьба за влияние в отдельных районах мира. Временами обе сферы пересекались (Афганистан), и состояние всеобщего конфликта становилось менее управляемым. Вывод, с точки зрения поддержания международной стабильности, напрашивался сам собой: необходимо было ввести какие-то правила взаимодействия в региональных конфликтах, несмотря на сильное противодействие со стороны военных и связанных с ними кругов внутри соперничающих держав и их клиентов - вовне.

Теоретический выход из этой ситуации предложил профессор Чикагского университета Р. Аксельрод. В опубликованной в 1984 году книге «Эволюция сотрудничества» он достаточно доходчиво объяснил различия между существовавшей на тот момент теорией конфликта и реальной практикой. Созданная еще в 1950-е годы Т. Шеллингом теория конфликта ориентировалась на разовое столкновение - ядерную войну. Поэтому и стратегия в конфликте по существу состояла в том, чтобы обеспечить участнику оптимальные условия для нанесения первого (обезоруживающего или смертельного) удара по противнику.

Аксельрод обратил внимание на то, что идея одного, «окончательного» удара себя исчерпала с появлением ВГУ, и обе стороны в конфликте - СССР и США - от нее отказались. Наоборот, обе были в равной степени заинтересованы в избежании ядерного конфликта. Соперничество между ними сместилось на нижние, доядерные этажи и распалось на десятки более мелких конфликтов, в которых они постоянно взаимодействовали, выигрывая в одних случаях и проигрывая - в других. И в этом случае ставка на решающий удар перестала представлять собой убедительное средство давления на противника. Переходя от одного доядерного конфликта к другому, обе стороны примерно одинаково выигрывали и проигрывали; в одном случае могла торжествовать одна сторона (поражение США во Вьетнаме), в другом - другая (поражение СССР в Афганистане). Поэтому наиболее выгодной стратегией для обеих сторон становилась стратегия сотрудничества, при которой проигрыши обеих минимизировались (отсутствие поражения в конфликте - уже плюс), а выигрыши, наоборот, максимизировать.

Р. Аксельрод объяснил то, что происходило на практике во второй половине 1980-х годов. Наученные горьким опытом поражений в локальных и региональных конфликтах, ощутившие на себе ответственность за состояние баланса стратегических вооружений, обе сверхдержавы начали постепенное сближение в области управления конфликтами. Там, где это оказалось возможным, они сотрудничали в прекращении войны (Афганистан); там, где это позволяли обстоятельства, они способствовали прекращению конфликтов (Никарагуа, Южная Африка, Иран-Ирак). В целом и обстановка, и дух сотрудничества оказались столь подходящими, что они помогали друг другу даже в осуществлении силовых акций против зачинщиков конфликтов (война в Персидском заливе в 1991 году).

Таким образом, на рубеже 80-90-х гг. сложился достаточно удачный и приемлемый механизм и концепция «управления конфликтами». На верхнем, стратегическом уровне взаимоотношений между ведущими державами было достигнуто практически полное взаимопонимание в области избежания взаимного конфликта и поощрения его трансформации в сторону понижения военного противостояния. На нижних, доядерных уровнях был достигнут консенсус в области деидеологизации отношения к существующим конфликтам, их ликвидации и предотвращения. Было также достигнуто ограниченное сотрудничество в области силового контроля над конфликтом в Персидском заливе на базе укрепления международного права и действий США «по доверенности» от имени мирового сообщества. Можно было ставить задачу построения «нового мирового порядка», в котором управление конфликтами стало бы неотъемлемой частью.

Основанная на успехе завершения «холодной войны», концепция «управления конфликтами» получила еще большее распространение в 1990-е годы. Казалось, что если уж такой сложный и многогранный конфликт, как «холодная война», в котором сочетались идеологические, геополитические и иные компоненты, стало возможным преодолеть, то все другие конфликты как неизмеримо более простые, менее опасные и локализованные, тем более могли бы быть урегулированы. Этот совсем небезосновательный энтузиазм стал частью политики ООН (в частности его разделили оба последних Генеральных секретаря ООН - Б. Бутрос Гали и Кофи Аннан), вошел в число приоритетов «восьмерки», стал одной из задач НАТО, Европейской политики в области безопасности и даже общей задачей России и НАТО (соглашение о «двадцатке» в мае 2002 года).

Конечно, при этом произошла определенная модификация понятия «управления конфликтом». Если в усилиях по завершению «холодной войны» участвовали сами же противоборствующие стороны, они сами определяли для себя задачи и возможности урегулирования, создавали правила поведения, решали проблемы и занимались их верификацией (инспекции и проверки выполнения соглашений), то в управлении другими конфликтами должны были действовать иные правила. Мировое сообщество и от его имени члены Совета Безопасности ООН брали на себя функцию постановки задач урегулирования, ее реализации и исполнения проверки. Разумеется, все это должно было организовываться в рамках существующих норм и под большим давлением извне. Так состоялось урегулирование не только тех конфликтов, где были достаточно однозначными остатки «холодной войны», но и столь «деликатных» ситуаций, как война в Кампучии, конфликты в Восточном Тиморе и на Гаити, этнические столкновения в некоторых странах Африки. Но при этом, во-первых, определенные конфликты так и не «поддались» управлению, несмотря на предпринятые акции (Сомали), а, во-вторых, появились новые конфликты, связанные с международной террористической деятельностью, к чему ни великие державы, ни ООН оказались неподготовленными.

Иными словами, тип и характер общей международной ситуации в 1990-е годы, как оказалось, не способствовал формированию и укреплению неспешного, раздумчивого подхода к проблемам управления конфликтами. Сверхдержавная убежденность в том, что «великие» могут проконтролировать практически все конфликты, независимо от их происхождения, потерпела явное поражение в таких регионах, как Ближний Восток, Африка, Афганистан, Южная Азия, Корейский полуостров. Разумеется, здесь трудно упрекать кого бы то ни было за поспешность выводов или ошибочность избранного подхода. Трудно было и точно определить, насколько сильно те или иные конфликтные ситуации были поражены вирусом «холодной войны» и насколько большую роль она сыграла в их эволюции.

На этапе «холодной войны» большинство специалистов и в США и в СССР были убеждены, что конфликты того времени были прежде всего порождены «холодной войной». Например, конфликты в Корее или во Вьетнаме. Отсюда делался вывод о том, что достаточно покончить с «холодной войной», и проблема контроля над конфликтами, их урегулированием будет решена чуть ли не автоматически. Во внимание, за редким исключением, не принимался ни тот факт, что даже в условиях «холодной войны» все же существовали какие-то свои, специфические факторы возникновения и развития конфликтов, ни то, что даже когда конфликты были точно порождением «холодной войны», они обретали свою собственную жизнь и часто продолжали жить уже по своим эндемическим законам и сценариям.

Положение с конфликтами, с их живучестью стало одним из первых разочарований периода после окончания «холодной войны». Впоследствии к этим разочарованиям добавились еще трудности в российско-американских отношениях, распространение ядерного оружия, всплеск милитаризма и шовинизма в США и многие другие явления.

Но конфликты - и региональные, и локальные - все же занимали видное место в этом списке разочарований и неудач так называемого «постконфронтационного» периода.

В этой связи появилась задача переоценки знаний об источниках конфликтов в современную эпоху и закономерностях их развития. Прежде всего, потребовалось пересмотреть всю «европоцентристскую» модель международных отношений и закономерностей соперничества, поскольку географически мир конфликтов разделился: на «спокойную» часть и «конфликтующую» часть, бывший третий мир. Пришлось вспомнить, что та модель конфликтности, которая в течение многих лет считалась классической, по сути дела была рождена в определенный период истории, в котором европейские конфликты и по значению и по разрушительности затмили все остальные и стали считаться «основополагающими» для всей международной системы.

Это произошло уже в период войны за Испанское наследство (1701-1714), которая вынесла традиционное европейское соперничество династий далеко за пределы континента и затронула судьбы стран колониальной или полуколониальной периферии.

С тех пор появилась тенденция рассматривать «европоцентристские» конфликты как основную и главную сферу противоречий на мировой арене, определяющую по существу всю конфликтность. Оказалось, что это далеко не так: завершение «холодной войны», как конфликта в основном внутри «европоцентристского» мира, не претворилось автоматически в новое качество отношений за его пределами. Там по-прежнему продолжали доминировать иные мотивации и предпочтения, там конфликтность как тип отношений, свойственный «азиатскому способу производства», продолжала оставаться нормой, там мало что изменилось на уровне межличностных, межплеменных, межродовых и даже межстрановых отношений.

По-новому стали выглядеть и конфликты между развитыми и слаборазвитыми, богатыми и бедными. То, что при «холодной войне» выглядело как борьба против колониализма и неоколониализма, в «постконфронтационных» условиях уже обретало черты межцивилизацион-ных противоречий и конфликтов, на что тут же обратил внимание С. Хантингтон. В целом, конфликтность в международных отношениях в новых условиях отнюдь не убавилась, хотя она приобрела менее драматический характер из-за урегулирования противоборства между ядерными державами и стала иметь более «спокойный», «обычный характер».

В целом, говоря о структуре конфликтности в международных отношениях XXI века, целесообразно выделить три группы столкновений. Первая - верхний этаж структуры, конфликты между развитыми странами. На современном этапе они практически отсутствуют, потому что действуют инерция, стереотипы и механизмы периода «холодной войны»; группу возглавляет ведущая сверхдержава - США, и вряд ли возможен какой-либо конфликт между нею и любой иной развитой страной. Даже в тех случаях, где имеется экономическая подоплека конфликта (американо-японские экономические противоречия), сила воздействия политических и военно-стратегических факторов настолько велика, что о каком-либо «межимпериалистическом» (согласно марксистско-ленинской терминологии) столкновении даже не приходится говорить.

На нижнем этаже этой системы, там, где находятся беднейшие и наименее стабильные страны, конфликтность остается весьма высокой: Африка, бедные страны Азии (Шри-Ланка, Бангладеш, Афганистан, страны Индокитая). Но эта конфликтность, несмотря на обилие видов, мало кого пугает. К жертвам в этих случаях мировая общественность привыкла, они ее не мобилизируют (или почти не мобилизируют) на борьбу за предотвращение конфликтов, а ситуация разрешается за счет комбинации вмешательства ООН или бывших колониальных метрополий (Франция) и эмиграции наиболее активной части населения из этих регионов в более процветающие страны - прежде всего в США и Западную Европу.

Самой сложной частью структуры остается середина - страны, расположенные между «низом» и «верхом». Это -страны так называемого переходного пояса, промежуточной зоны. Как правило, к их числу относятся государства бывшего социалистического содружества и ряд стран бывшей колониальной периферии, которые под влиянием образцов развития, представленных на Западе, начали движение в направлении высокоразвитых стран с развитой демократией и рыночной экономикой, но в силу целого ряда внутренних и внешних причин так и не доросли до своего идеала. Они «застряли» в своем движении где-то на средних этажах и из-за этого испытывают особые сложности: внутри этих обществ идет борьба сил разной ориентации, в отношениях с бывшими собратьями по уровню развития, которые остались топтаться на месте, образуются конфликты; сердечное согласие также не получается и с высокоразвитыми странами, не соглашающимися принять их в нынешнем виде в свое сообщество. Возможно, именно здесь и сосредоточен эпицентр того, что некоторые называют «конфликтом цивилизаций», поскольку здесь остается Китай, Иран, арабские страны, крупные страны Южной Америки.

В целом ситуация с конфликтностью в международных отношениях начинает выглядеть как значительное ухудшение по сравнению с периодом «холодной войны».

Более не действуют прежние ограничения, навязанные опасениями по поводу ядерного конфликта; уровень противоречий не снижается, борьба за место под солнцем продолжается. Мало того, с распространением ядерного оружия перспектива ядерного конфликта, например, между Индией и Пакистаном, не выглядит совсем уж нереальной.

Ядерное оружие пришло на Ближний Восток (Израиль), Корейский полуостров. Создается впечатление, будто ожидания десятилетней давности в области управления конфликтами оказались построенными на песке, и общая ситуация значительно регрессировала по сравнению с периодом «холодной войны».

Существует интересный документ - прогноз глобального развития, подготовленный Советом по разведке США, состоящим при Совете национальной безопасности и включающим представителей разведывательного сообщества, делового мира, ученых. Этот прогноз готовится раз в пять лет и охватывает период до 15 лет. Последний прогноз, подготовленный в 2000 году, называется «Глобальные тенденции - 2015». Авторы прогноза выделили семь движущих факторов («драйверов»), которые, по их мнению, воздействуют в наибольшей степени на формирование мировой ситуации на нынешнем этапе. Среди них:

− демографические перемены, состоящие в основном в том, что к 2015 году население мира возрастет еще на один миллиард человек, и это в одних странах будет содействовать росту стабильности (там, где экономика на подъеме), а в других - наоборот, будет раскачивать ситуацию и порождать конфликты (из-за плохого состояния экономики и ограниченности ресурсов);

− состояние природных ресурсов и природной среды - прежде всего производство продовольствия и наличие питьевой воды. Причем, если есть обоснованные надежды на то, что объем производства продовольствия будет отвечать растущим нуждам населения земли, то проблема его распределения остается нерешенной и по-прежнему острой;

− научно-техническое развитие, на острие которого будут по-прежнему находиться информационные технологии, способные и дальше изменять цикл производства и распределения в масштабах, сопоставимых с масштабами воздействия индустриальной революции;

− глобальная экономика и последующая глобализация мирового производства и мирового рынка, имеющие возможность привести к несоизмеримо более высокому уровню взаимозависимости, при которой значительно возрастает как угроза всеобщей дестабилизации из-за какого-то отдельного участника системы, так и шансы на всеобщую стабилизацию под влиянием более развитых стабильных стран;

− управленческие структуры в рамках отдельных стран и в более широких масштабах, при которых сохраняется роль национальных правительств, несмотря на то, что их функции в области управления потоками информации, передачи технологии, борьбы против распространения заболеваний, контроля над миграцией населения сокращаются;

− будущие конфликты, среди которых для США, как полагают авторы доклада, будут особенно важны порождаемые тремя типами причин: 1) стремлением использовать уязвимые места той или иной страны, включая США, для ослабления ее международных позиций в случае участия в асимметричном конфликте (например, с проявлениями терроризма); 2) сохранением угрозы конфликта с применением оружия массового уничтожения (она может исходить, как говорится в докладе, от России, Китая или «государств-изгоев»); 3) региональными противоречиями;

− роль США, которая останется несопоставимой с ролью ни одной другой страны мира в области экономики, технологии, военных возможностей и дипломатического влияния.

Понятно, что американские эксперты не могли не закончить доклад вопросом о роли США. Но только частично это можно объяснить наличием естественного интереса к тому, каким образом Америка может и должна взаимодействовать с факторами, создавшими «новую мировую ситуацию». В неизмеримо большей степени это объясняется тем фактом, что Соединенные Штаты на деле сыграли и продолжают играть определенную роль в развитии мира на период до 2015 года (как это произошло уже в 1990-е годы), и поэтому надо установить как возможности дальнейшего воздействия со стороны США на мировую ситуацию, так и степень их ответственности за то, что там происходит и еще может произойти.

Если же вернуться к анализу состояния конфликтности, то из прогноза американских специалистов можно выделить несколько весьма важных моментов. Во-первых, проблема накопления и распределения ресурсов. Как это видно из фактических материалов, основная часть ресурсов необходимая для воспроизводства населения и экономики бедных стран, производится в развитых странах и ими же распределяется: иногда до пределов внешних границ других государств, иногда - и внутри них, если в этих странах действуют крупные зарубежные корпорации. Этот фактор способен создать конфликтные ситуации как в отношениях между производителями ресурсов и их потребителями на международной арене, так и в отношениях между зарубежными производителями и потребителями внутри отдельных стран. Борьба будет идти за право контролировать процесс распределения ресурсов - в нем находится ключ к политическому господству и влиянию.

Во-вторых, потенциальными конфликтами грозит и состояние природной среды, ее эксплуатация и перспективы ее сохранения. Причем здесь нет одного прямолинейного источника образования конфликта: он может возникнуть как из-за загрязнения окружающей среды каким-либо производителем материальных ресурсов (например, выход США из Киотского протокола), так и из-за стремления государства, обладающего невозобновляемым ресурсом, строить свою стратегию развития на его эксплуатации (вырубка дождевых лесов, джунглей, играющих первостепенную роль в поглощении углекислого газа и восстановлении кислорода в земной атмосфере).

В-третьих, усиливается асимметрия в контроле над научно-техническим потенциалом и его плодами (компьютеры, телекоммуникации, космическая технология, производство электроэнергии и т.п.), ведущая не столько к росту взаимозависимости (она останется элементом развития международной системы, но в основном в области отношений производителя-потребителя), сколько к появлению прямой зависимости тех, кто приучен к пользованию плодами НТР, но и не может их производить сам.

И, наконец, два взаимосвязанных явления: растущая взаимозависимость всей системы и сохранение «узурпации» принятия решений национальными правительствами в то время как их реальная роль в производстве и распределении ресурсов уменьшается. Из этого возникает проблема адекватности национальных правительств или систем власти, их способности отвечать требованиям и особенностям современного этапа в развитии всей международной системы, их шансов на стабильное существование в ее рамках (концепция «стран-изгоев» или «оси зла»).

Вырисовывается следующая картина. Сложившаяся современная международная система представляет собой по идее целостную величину, в которой есть безусловные различия цивилизационного или материального характера, не имеющие антагонистического характера, если не считать отдельных, неопасных «возмутителей спокойствия» (хотя бы ту же «ось зла»). Но эта система может перестать быть взаимозависимой, если не решить проблему «национального суверенитета», больше ценимую местными элитами и системами власти, чем обществами, и не лишить этот суверенитет права на «самооборону», то есть права на применение вооруженной силы для защиты того, что называется - правильно или неправильно - «национальными интересами». Тогда и вопрос управления конфликтами станет сразу же более решаемым.

Так ставится вопрос в США и некоторых союзных им странах. В большинстве других государств, поскольку речь идет о сохранении власти местных правительств, часто либо вовсе не имеющих легитимности (новые и старые диктатуры), либо имеющих лишь частичную легитимность (там, где власть узурпируется местными элитами, даже, несмотря на элементы демократии), эта постановка вопроса вызывает сильнейшую озабоченность и раздражение.

Задача управления конфликтами отнюдь не отошла на второй план в списке приоритетов развитых стран. Наоборот, в связи с ростом зависимости между устойчивостью (или стационарности) всей системы и событиями в разных ее «этажах», управление конфликтами обретает еще большее значение не только для самосохранения системы (хотя, если иметь в виду фактор распространения ядерного оружия, и эту опасность следует учитывать), но и для ее успешного функционирования, сохранения ее способности к решению проблем. Поэтому в содержании этой задачи практически не произошло никаких перемен, если не считать двух: постановка самой задачи стала иметь намного более авторитарный, нормативный характер, а решение этой задачи уже определяется не как прерогатива «мирового сообщества», а как «обязанность» одной-единственной сверхдержавы - США.

Здесь, в этой области вырисовывается сочетание нескольких одновременно действующих факторов. С одной стороны, безусловно, правильное стремление использовать отсутствие раскола мира на враждующие группировки для того, чтобы разработать и внедрить механизмы и процедуры разрешения конфликтов до того, как они достигают уровня военных столкновений. В принципе этот подход разделяют все (или почти все) ответственные участники международной системы. Да и существующие документы и решения международных организаций предписывают постановку и реализацию этой задачи.

В течение 1990-х годов, несмотря на выявление тревожных тенденций к обострению конфликтности, определилась концептуальная и практическая структура управления конфликтами. В ней имеется достаточно четкая военная часть, на которую приходится принуждение к миру (или военные действия по подавлению и предотвращению военных столкновений), поддержание мира, разоружение противоборствующих сторон и контроль над поставками им оружия, преследование и наказание военных преступников, лиц, допустивших преступления против человечности. В ней имеются и достаточно развитая невоенная часть, включающая разрешение спорных проблем через международный арбитраж и судопроизводство, администрацию территорий, оккупируемых войсками, действующими по мандату ООН, поставки гуманитарной помощи и ее распределение, действия полицейских сил ООН. Все эти элементы, хотя и в разных сочетаниях, присутствовали в усилиях по управлению конфликтами в Боснии, Косово, Афганистане, Ираке (деятельность ООН до начала военной акции США против Ирака).

Другая сторона проблемы управления конфликтами - это спор вокруг вопроса, чьей прерогативой должна быть политика управления конфликтами. В первой половине 1990-х годов, когда проблема была сформулирована в качестве одной из целей международного сообщества, казалось, что имеется всеобщее согласие относительно ведущей роли ООН в этом процессе. В ходе сложной дипломатической борьбы вызревала идея, что юридической основой этой политики должны быть решения Совета Безопасности ООН, который не только создает схему управления конфликтами, но и определяет, кого и как привлечь к осуществлению этого управления: денежными взносами, участием в военных действиях, поставками транспортных средств, горючего и т.д. На этой позиции и до последнего времени стоят Россия, Франция, Китай, словом все те страны, которые выступали против военной акции США в Ираке.

Но опыт конфликтов в Персидском заливе, на Балканах, в Афганистане и в других регионах, где ООН была предоставлена возможность управлять конфликтами, выявил весьма ограниченную способность этой организации заняться осуществлением этой задачи. Причем дело было не только в высокой степени ее бюрократизации и недостатке политической воли. Сами же ведущие державы ООН, члены Совета Безопасности в свое время не поддержали предложение бывшего советского президента М.С. Горбачева восстановить военные органы ООН, наделить эту организацию своими самостоятельными силами и техникой для осуществлений миротворческих ситуаций, а также для обеспечения работы органов гражданской администрации ООН.

Это способствовало выявлению двух основных претендентов на роль миротворца, обеспечивающего военную сторону политики управления конфликтами, - США и НАТО. На этапе, который разворачивался в основном вокруг конфликта в Сомали (1993) и в Боснии (1995), разночтений между США и их союзниками практически не было. Наоборот, миротворческие операции стали считаться одним из специальных направлений деятельности блока НАТО, и в наивысшей форме это проявилось в период кризиса, вызванного военным нападением НАТО на Сербию из-за событий в Косово (1999).

Позднее обнаружились расхождения между союзниками. Европейские страны - члены ЕС также определили свой интерес к управлению конфликтами, фактически сделав это стержнем своей политики в области безопасности, о чем говорили решения Петерсбергской конференции ЕС, на которой определились задачи и направления деятельности союза в этой сфере. Одновременно в США после прихода к власти администрации Дж. Буша и в связи с нападением террористов 11 сентября 2001 г. на Всемирный торговый центр и Пентагон начал быстро формироваться свой подход к управлению конфликтами, основанный на активном и даже упреждающем применении военной силы самими США. Вначале эта политика в целом прошла проверку в Афганистане зимой 2001-2002 годов, а затем уже была сформирована в качестве доктрины в период войны в Ираке зимой 2002-2003 годов. Параллельно США использовали и европейский подход к управлению конфликтами для создания «комитета 20», который объединил страны НАТО и Россию.

Таким образом, в сфере управления международными конфликтами образуется весьма сложное и противоречивое положение. Во-первых, имеется практически полное единогласие относительно постановки задачи управления конфликтами, а также концептуальной схемы ее осуществления: принуждение к миру, миротворчество, разоружение противостоящих сторон, разрешение споров с помощью посредников, наказание тех, кто предпочитает военные решения, а также более обширная совокупность проблем, связанная с контролем над вооружениями, помощью развитию, контролем над незаконном оборотом оружия, наркотиков и иммиграцией.

Во-вторых, практически определен круг тех ситуаций, где «международное сообщество» было бы заинтересовано в применении теории и практики управления конфликтами, хотя после появления концепции «оси зла» и здесь назревает дипломатический конфликт между США и ООН не меньшей тяжести, чем был конфликт по поводу Ирака. Вряд ли ведущие страны антиамериканской оппозиции в иракском кризисе будут склонны изменить свою позицию по Ирану, Северной Корее, Сирии. Но самое главное противоречие, которое осложняет всю сферу управления конфликтами, это - роль главного исполнителя. В силу разных причин никакая ООН не сможет выполнить эту роль, поскольку она требует иной концентрации ресурсов, наличия политической воли, невозможной в условиях полицентристской системы принятия решений; наконец, она требует известного энтузиазма, очень часто вытекающего из приверженности определенному политическому курсу. И все это имеется у США, во всяком случае, до тех пор, пока расчеты на успех в этой области входят в планирование президентом Дж. Бушем своей предвыборной кампании на 2004 год.

Но именно здесь и возникает одно из самых невероятных и маловразумительных противоречий сегодняшней мировой политики: группа держав, включающая достаточно влиятельных участников международной системы (Россия, Китай, Франция, Германия), в силу разных причин не хочет доверить Соединенным Штатам функцию контроля над конфликтами, считая, что это и без того увеличит международные активы США им во вред. На весах находятся: с одной стороны, возможности стабилизации обстановки в тех регионах, где она осталась конфликтной после завершения «холодной войны»; а с другой - опасения, что эта стабилизация принесет выгоду только одной державе (хотя потенциально от этого могут выиграть все.

На мой взгляд, все это еще раз показывает насколько межкультурные отношения зависят от международной политики. Напомню, даваемое ранее определение культуры: «Культура - специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, представленной в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных норм, в духовных ценностях, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самому себе». На мой взгляд, люди разной культурной принадлежности не могут общаться друг с другом без возникновения конфликтных ситуаций, если конфликт развивается между странами, гражданами которых они являются.

Заключение.

Следует сказать, что в реальной жизни «чисто» межкультурные конфликты не встречаются. Реальные отношения предполагают наличие целого множества взаимопроникающих конфликтов, и было бы ошибкой считать, что в основе любого конфликта между представителями различных культур лежит незнание культурных особенностей партнера по коммуникации. Поэтому не стоит питать иллюзий относительно того, что одно лишь знание культурных различий является ключом к разрешению межкультурных конфликтов. Однако всегда следует учитывать, что возможное нарушение коммуникации может быть вызвано неверными атрибуциями коммуникантов.

Важно обратить внимание на то, что каждый из субъектов действия может выступать стороной конфликта, при этом применительно к данному субъекту конфликт может развертываться во всех сферах его жизнедеятельности и со всей полнотой мотивации или с включением всей совокупности его движущих сил.

Надо-ли изучать конфликты и как это следует делать?

Сложность ответа на этот вопрос заключается в том, что на первый взгляд здесь вообще нет предмета для какого-либо особого изучения. Всем известно, что есть конфликты и есть согласие между людьми, что жизнь в согласии лучше, чем бесконечные споры, препирательства, и тем более, чем враждебность людей друг к другу.

Русская пословица гласит: «худой мир лучше доброй ссоры», а наш практический разум и обыденное сознание говорят о том, что конфликтных ситуаций лучше избегать, тогда твой жизненный путь будет более благоприятным.

Однако дело в том, что при всеобщем понимании высказанных выше истин люди не могут жить без конфликтов. Исторический опыт свидетельствует, что многие народы прошли через разрушительные войны. Жизнь в мире была скорее исключением, чем правилом.

При этом сами войны были результатом конфликтов между народами, странами и государствами. Особенный ущерб народам приносили гражданские войны, когда «брат шел на брата, а сын на отца». И эти войны возникали в результате конфликтов. Накануне военных столкновений и в ходе их всегда находились люди, призывавшие к миру, к тому, чтобы не прибегать к насилию.
Но голос этих людей не был услышан правителями, революционерами, полководцами. Конфликты не угасали, а разрастались, сами примирители попадали в такую ситуацию, когда их примиренческие высказывания рассматривались как пособничество врагу, измена государственным и национальным интересам.

Факты свидетельствуют о том, что конфликты играют в жизни людей, народов и стран гораздо большую роль, чем хотелось бы самим людям: все хотят мира, но каждый стремится к нему по-своему и в результате этого «по- своему» возникает война.

Эта ситуация была замечена еще древними историками и мыслителями.
Каждый крупный конфликт не оставался бесследным. Войны описывались и анализировались в исторической литературе и многие историки выделяли в качестве причин военных столкновений несовпадение интересов враждующих сторон, стремление одних захватить территорию и покорить население и стремление других защититься, отстоять свое право на жизнь и независимость.

Но не только историки описывали и изучали причины конфликтов и вооруженных столкновений. В Х1Х и ХХвв. проблема конфликтов стала предметом изучения социологов. По сути дела в рамках социологии сложилось специальное направление, которое ныне обозначается как «социология конфликта». Изучение конфликтов означает в первую очередь ознакомление с весьма богатой и многообразной литературой по этой проблематике, усвоение теоретических и практических знаний, накопленных в рамках данного направления социологической мысли. Разумеется, и в других областях обществоведения накапливались знания о конфликтах. Речь идет о психологии, политической науке, истории, об экономических теориях, об этнологии. Но в первую очередь надо обратить внимание на социологию конфликта, в рамках которой разрабатываются, с одной стороны, общетеоретические проблемы конфликта, а с другой - практические методы анализа и разрешения конфликтов разного рода.

Практические методы социологического анализа конфликтов заключаются прежде всего в том, чтобы выяснить, как сами конфликтующие стороны воспринимают конфликт и как они его оценивают. В этих целях используется метод экспертного интервью как с теми людьми, которые хорошо знают историю вопроса, так и с лидерами и рядовыми участниками конфликтующих направлений.
Это очень трудоемкая и деликатная работа, так как далеко не всегда мотивы конфликта лежат на поверхности и адекватно осознаются участниками конфликта с той и другой стороны. Сбор материала на месте конфликта предполагает опрос свидетелей столкновений, ознакомление с масштабом ущерба, нанесенного сторонами друг другу. Необходимо также выяснить, были ли попытки примирения в конфликте и чем они закончились, на какой стадии находится переговорный процесс, кто в нем участвует, каков статус посредников и лиц, участвующих в ведении и организации переговоров: могут ли они обеспечить выполнение тех решений, к которым придут конфликтующие стороны? Практически социолог, исследуя конфликтную ситуацию на месте, может пользоваться всей совокупностью традиционных и не традиционных методов. Надо при этом заметить, что именно в разработке проблематики конфликта особенно важны гибкие методы. Опросы статистического характера здесь не дадут больших результатов, другое дело - изучение менталитета противостоящих сторон с помощью интервью, включая подчас и повторные обращения к респонденту. По поводу обнаружения пристрастий со стороны исследователя среди социологов, изучающих конфликты, нет единой точки зрения.

Одни считают, что он не должен их обнаруживать, так как это отразится на достоверности информации и на возможности получения материалов от обеих сторон конфликта. Другие - опирающиеся на так называемую активистскую социологию, разрабатываемую французским социологом Аланом Турэном и его школой, полагают, что социолог должен непосредственно участвовать на стороне той силы, которую он считает прогрессивной, и содействовать тому, чтобы участники конфликта постоянно рефлексировали по поводу своих действий и высказываний, отдавали себе отчет в том, как они формулируют цели своего движения и какими средствами они собираются пользоваться и пользуются на самом деле. Среди российских социологов к направлению Турэна принадлежит группа, возглавляемая Л.А. Гордоном, подготовившая целый ряд публикаций по современному демократическому и рабочему движению в России. Что касается сбора первичного материала по национальным конфликтам, то наилучшие результаты дает метод участия в переговорных процессах. Применительно к конфликтам производственного характера следует обратить внимание на методы инновационных и деловых игр. Успешная разработка таких методов осуществляется В.С. Дудченко и Л.А. Дудченко.

Список используемой литературы.

Быстрова С.П. Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности.//ИБП, М.,2006.

Песикова Т.Н. Межкультурная коммуникация и корпоративная культура // М.:Логос,2002.

Садохин А.П., Грушевицкая Т.Г. Культурология. Теория культуры.//М.:Юнити-ДАНА,2004.

Садохин А.П., Теория и практика межкультурной коммуникации

1. //М.:ЮНИТИ,2004.

Здравомыслов А.Г. Социология конфликта, Москва, АО Аспект пресс 1994.

В процессе межкультурного взаимодействия участвуют донорская культура, передающая свой культурный опыт, и культура-реципиент, принимающая культурный опыт. Формы взаимодействия культур:

Аккультурация (от англ. acculturation – воспитание в конкретной культуре, слияние культур в результате их длительного взаимодействия, образование, развитие ) – длительное прямое взаимодействие культур, приводящее к изменениям в их духовной и материальной сферах. Например, следствием походов Александра Македонского стало тесное взаимодействие между западной и восточной культурами, что привело, с одной стороны, к эллинизации ближневосточных стран, но, с другой стороны, – к укоренению ряда норм персидской культуры в эллинской среде. Также можно привести пример воздействия исламской культуры на культуру зороастризма, в ходе чего значение зороастризма было минимизировано. Причём в данном воздействии мирные идеологические средства утверждения ислама в традиционно зороастрийской среде сочетались с силовым воздействием и даже такими методами, как, например, похищение дочерей из зороастрийских семей. В данном случае аккультурация привела к иной форме межкультурной коммуникации - ассимиляции.

Понятие аккультурация стало активно употребляться с конца XIX столетия в США. Это было связано с возросшим научным интересом к жизни североамериканских индейцев, многих из которых к этому времени истребили. Некоторое время термин аккультурация был взаимозаменяемым для термина ассимиляция . Однако не во всяком случае аккультурация приводит к ассимиляции. Часто аккультурация сводится к адаптации культуры к новым условиям. В 1940 году была издана работа американского культуролога Редфилда Линтона «Аккультурация в семи племенах американских индейцев», где были выделены два типа условий, в которых может происходить аккультурация. Во-первых, при аккультурации констатируется свободное заимствование взаимодействующими культурами элементов друг друга, протекающее при отсутствии военно-политического доминирования одной группы над другой. Во-вторых, при аккультурации имеет место направляемое культурное изменение, при котором господствующая в военном или политическом отношении группа проводит политику насильственной культурной ассимиляции группы, которая в военном и политическом смыслах более слабая. Каждое из этих условий в корне влияет на характер аккультурации. В последнем случае аккультурация может сводиться к насильственной ассимиляции, как это было в случае отношений между правительством США и индейцами.

Однако далеко не всегда аккультурация при военно-политическом господстве одной из сторон приводит к насильственным методам. Так, почти все некоренные народы России, приняли российское подданство не в силу военного превосходства России, а в силу принятия русской православной культуры, как наиболее способствующей духовному возрастанию народов. Так, Ермак Тимофеевич покорил великие сибирские просторы не силой 540 казаков, а, прежде всего, примером доброты, благородства и целомудренного поведения. При этом многие элементы коренных народов Сибири были сохранены и функционируют в качестве органичной части повседневной жизни по сей день. Здесь нельзя забывать, что сама по себе военная мощь культуру не покаряет - она может лишь физически уничтожить её носителей, на время подавить выступления отдельных людей, утопить в крови восстание народов. Военные, оторванные от своей культуры, приходит и уходят, оставляя после себя либо добрую память как о благородных воинах-освободителях, либо разруху, боль, отчаяние и ненависть. Военная мощь культуры не созидает, она может либо защищать культуру, либо её уничтожать. Например, сколько бы ни пытались мусульманское и западноевропейские правители покорить Эфиопию, этого им сделать не удавалось. Даже в условиях военной слабости Эфиопии успех мусульман или европейцев мог быть лишь кратковременным, ибо эфиопы всегда сохраняли преданность своей древней православной культуре. Ещё Наполеоном было точно отмечено, что на штыке нельзя сидеть. Культура покаряется лишь более великой культуре.

Ассимиляция (от лат. assimilatio – слияние, усвоение, уподобление ) – усвоение чужой культурной традиции на фоне утраты своей культурной традиции вследствие прямого, часто насильственного, вмешательства во внутреннюю жизнь культуры. Например, племена гутиев, вторгшихся в земли шумерских городов, быстро ассимилировались, восприняв более высокую культуру шумеров.

Инкультурация (по аналогии с инкорпорацией, то есть процесс вхождения, внедрения в состав чего-либо) – процесс вхождения в культуру, овладение этнокультурным опытом, в ходе которого человек чувствует себя частью культуры и отождествляет себя с её традицией. Здесь можно обратиться как к примерам жизни частных лиц, так и к примерам из жизни народов. Зачастую эмигрант в среде чужой культуры привыкает к новым условиям и начинает их воспринимать как нормальные, мыслит в соответствии с установками новой культурной традиции. Также народы, будучи включёнными в систему иной культуры, со временем начинают отождествлять себя с ней.

Интеграция (от лат. integratio – восполнение, восстановление ) – состояние системы нескольких культур, при котором её разнородные элементы сохраняют свою самобытность и функционируют согласованно и гармонично. Примером тому может послужить культура СССР, где множество культур таких народов, как украинцы, белорусы, литовцы, таджики, казахи и ряд других народов, сохраняя свою культурную самобытность, взаимодействовали друг с другом гармонично и ориентировались на единую законодательную базу.

Сепарация (от лат. separatio – отделение ) – это такое отношение человека к культуре, при котором он сохраняет приверженность своей культурной традиции, живя при этом в иной культуре. Например, русские эмигранты после революции 1917 года адаптировались в чужих странах, как правило, на основе сепарации.

Если сепарация является требованием доминирующей группы, то её называют сегрегацией (от лат. segregatio – отделение ). Например, в США в первой половине ХХ века было сегрегированное обучение – раздельное обучение белых и цветных детей.

Межкультурный диалог . Процесс межкультурной коммуникации, носящий мирный характер.

Конфликт .

Конфликт

Проблема конфликта настолько сложна, что ею занимается отдельная отрасль знания – конфликтология. В культурологии и социологии уместно говорить о внутреннем конфликте личности, связанном с её «расщеплением», о межличностных конфликтах, происходящих в повседневной жизни как дома, так и на работе, а также о межэтнических и международных конфликтах. В данном случае будет сделан акцент на межэтнических и международных конфликтах. Последние необязательно должны сопровождаться кровопролитием. Существуют и ненасильственные конфликты, такие как политические, экономические, дипломатические. Однако нередко конфликты приводят к вооружённым столкновениям, этническим чисткам.

Выделяют различные типы конфликтов:

Межгосударственные конфликты . Например, фолклендский конфликт между Великобританией и Аргентиной в 1982 году, конфликт между США и Гренадой в 1983 году, между США и Панамой в 1989 году. Спецификой межгосударственных конфликтов является обоюдное восприятие территории и своего правомочия как государственных ценностей.

Региональные конфликты между различными этносами, раздёлёнными общей административной (внутрифедеральной) границей в рамках единого государства. В этих случаях посредником в разрешении такого конфликта должна быть центральная государственная власть. Однако, если таковая слишком слаба и не пользуется авторитетом в регионах, то допускается вмешательство международной организации в качестве третейского судьи.

Конфликт между Центром и регионом , допустим, субъектом федерации (например, между сербами и албанцами в Югославии). Подобные конфликты проистекают внутри государства, однако с различных сторон, вовлечённых в конфликт, рассматриваются по-разному. В Центре такой конфликт воспринимается как внутренний, а в регионе его определяют в качестве внешнего. Так, с позиции российских граждан конфликт в Чечне в 90-х годах ХХ века является внутрироссийским конфликтом, спровоцированным сепаратистскими настроениями и интересами криминальных структур как в России, так и в самой Чечне. В то же время, с позиции чеченских сепаратистов, конфликт в Чечне является войной за независимость чеченского народа, а спровоцирован он внешней агрессией России против республики Ичкерии.

Местные конфликты проистекают между различными этническими образованиями, проживающими в рамках единых государственных, федеральных границ, например, в одном городе или области.

В соответствии с причинами возникновения конфликтов последние можно классифицировать на такие типы: территориальный, экономический, политический, исторический, ценностный, конфессиональный, социально-бытовой. Для каждого из этих типов следует выделить причины их возникновения. Так, для территориального конфликта причинами могут послужить нечёткая демаркация границ; возвращение на родину ранее депортированного этноса; историческое прошлое народов, например, наличие на спорной территории культового или культурно-исторического памятника того или иного этноса; произвольное изменение границ или насильственное включение определённой территории в соседнее государство. Нередко территориальные конфликты происходят внутри государства, когда в стране развиты сепаратистские настроения, когда власть Центра не может обеспечить правопорядок в регионах. Подчас территориальные конфликты обусловлены тем, что какой-либо один народ оказался на землях различных стран. Например, сомалийцы в результате того, что европейцы – бывшие колонизаторы – произвольно «нарисовали» политическую карту данного региона, оказались в разных странах: помимо собственного государства Сомали, сомалийцы живут в Джибути, северо-восточной части Кении, а также в Эфиопии. Район в Эфиопии, где этнически преобладают сомалийцы, называется Огаденом. Во второй половине ХХ века между Эфиопией и Сомали за Огаден произошло несколько жёстких, кровопролитных войн. Формально Огаден по сей день принадлежит Эфиопии, но ситуация в данном регионе остаётся взрывоопасной. Дополнительным поводом к войне между Эфиопией и Сомали может быть и то, что в Эфиопии распространено христианство в монофизитской форме, а в Сомали – ислам.

Экономический конфликт часто мотивирован неравенством этносов в обладании и распоряжении материальными ресурсами; нарушением баланса экономических интересов между Центром и регионами. В конце ХХ-начала XXI веков, когда проблема сырьевых ресурсов особенно остра, вероятность конфликтов на экономической почве достаточно высокая. Например, в современном мире до сих пор остаётся взрывоопасной ситуация вокруг островов Спратли в Южно-Китайском море. После того, как на шельфе вокруг данных островов обнаружили запасы нефти, интерес к данной группе островов резко возрос. В 1988 году ВМС Китая нанесли военный удар по вьетнамскому флоту, потопив один эсминец, вследствие чего погибло 77 вьетнамских моряков. Несмотря на то, что острова были испанской территорией, в 1898 году перешедшей по Парижскому договору Филиппинам, сейчас на эти острова свои права отстаивают такие страны, как Филиппины, Малайзия, Бруней, Вьетнам, с 1951 года – Япония, с 1957 года – США, а с 1971 года – Тайвань.

В современном мире конфликты весьма часто происходят на политической основе . Так, во время противостояния СССР и США конфликты возникали из-за принятия или отвержения отдельными странами социалистического или капиталистического уклада жизни страны. Часто правительство США преступно организовывало и вооружало банды, действовавшие против мирного населения той страны, где народ добился принятия прогрессивных социалистических реформ. Ярким примером этому служат события в Никарагуа в 80-х годах ХХ века. Так, когда народ в Никарагуа сверг до крайности жестокий режим ставленника США Самосы, то правительство США создало в соседнем Гондурасе банды, которые, уничтожая мирных жителей, должны были дискредитировать социалистическое народной правительство. В конечном итоге в небе над Никарагуа был сбит американский самолёт с оружием на борту. Попавший в плен американский лётчик предстал перед международным трибуналом, на котором выяснилось, что США нелегально продавали противотанковые ракеты в Иран – стране, воевавшей в это время с Ираком, а за деньги, полученные от такой торговли, снабжали бандитов оружием.

Причины конфликта могут корениться в противоречии господствующих установок и стереотипов. Действительно, среди различных видов межэтнических конфликтов можно выделить конфликт стереотипов . Последний находит своё проявление в ходе столкновения наций, что обусловлено исторически сложившимся восприятием их друг другом как противников. Разрешение подобных конфликтов требует от этноса больших волевых усилий и отказа от стереотипов, установок, обуславливающих столкновение. Наглядным примером такого конфликта служат этнические чистки в Бурунди и Руанде. В этих двух территориально сравнительно маленьких африканских странах большинство населения представляют народы тутси и хуту. Тутси, являясь кочевыми скотоводами, в XIV веке пришли на земли современных стран Руанды и Бурунди, покорив при этом местных жителей – хуту. В ходе взаимоотношений между ними назрела довольно-таки сложная ситуация: в сознании тутси хуту расценивались как второсортные люди, обязанные прислуживать им; хуту же стали воспринимать тутси как жестоких завоевателей. Однако такое положение дел не вызывало у тутси и хуту явной ненависти друг к другу, воспринималось ими как некая должная социальная структура.

В период эпохи колониализма ряд серьёзных проблем между тутси и хуту удавалось сглаживать на основе родовых культурных традиций, а также на базе единого законодательства, которое представляла Бельгия. До середины ХХ века авторитет метрополии, как гаранта соблюдения права, в целом, был непоколебим, а посему и право, отличавшееся национальной нейтральностью, являлось относительно эффективным. Когда же в 1962 году страны Бурунди и Руанда стали независимыми, то сила исторически сложившихся стереотипов, установок оказалась настолько велика, что спровоцировала всплеск ненависти между тутси и хуту. В получившей независимость Бурунди, где соотношение тутси и хуту было примерно таким же, что и в Руанде, началась цепная реакция: здесь тутси сохранили большинство в правительстве и в армии, однако это отнюдь не помешало хуту создать несколько повстанческих армий. Первое восстание хуту пришлось на 1965 год; оно было жестоко подавлено. В ноябре 1966 года, в результате военного переворота, была провозглашена республика и в стране установлен тоталитарный военный режим. Новое восстание хуту в 1970-1971 гг., принявшее характер гражданской войны, привело к тому, что около 150 тысяч хуту было убито и не менее ста тысяч стали беженцами.

Руанда получила независимость в 1962 году. Обиженные хуту тут же пришли к власти и начали оттеснять тутси. Массовые преследования тутси, начавшиеся в конце 80-х годов и достигшие своего пика в 1994 году, в странах Западной Европы расценили как геноцид. В 1994 году, за несколько недель, было убито 800 тысяч тутси, а также умеренных хуту. Около 1,7 миллионов хуту стали беженцами – в их лагерях в то время от холеры и от голода умирали ежедневно по 2000 человек.

Государственные чиновники, являясь частью народа, призывают к этническим чисткам, а подчас и непосредственно в них участвуют. Например, ряд государственных министров правительства Руанды прямо призывали народ к уничтожению народа тутси. Так, в Руанде премьер-министр Жану Камбанде, министр информации Элиезера Нийитегека и другие политики прямо призывали народ к этническим чисткам против тутси. Самое ужасающее в таких случаях то, что люди, как правило, следуют таким бесчеловечным призывам и законам, сохраняя тем самым законопослушность, но, по сути, прекращая быть людьми. Такая законодательная система санкционирует право на бесчестье и высвобождает все животные инстинкты, которые в синтезе с воображением, как психической функции, и со спекулятивным рассудком приводят к диким, страшным поступкам. Тот факт, что люди следуют букве закона свидетельствует об отсутствии развитой идеи личной ответственности за содеянное, о господстве родоплеменных установок. Слабость естественного права перед выхолощенной буквой закона указывает на явную недостаточность развития представлений о личной чести. Отсутствие ясного представления о чести личности делает индивида зависимым от властей, которые издают аморальные указы и, мягко выражаясь, странные прокламации. Так, в 1990-м году издание хуту «Кангура» («Проснитесь») напечатало 10 указов хуту:

Каждый хуту должен знать, что женщина тутси, где бы она ни была, преследует интересы ее этнической группы. Поэтому предателем будет считаться тот хуту, который женится на женщине тутси, заведет дружбу с женщиной тутси, или будет держать тутси в качестве секретарши или наложницы.

Каждый хуту должен помнить, что дочери нашего племени более сознательно относятся к своей роли жён и матерей. Они более красивы, честны и работоспособны в качестве секретарш.

Женщины хуту, будьте бдительны, попытайтесь образумить своих мужей, братьев и сыновей.

Каждый хуту должен знать, что тутси лжив в сделках. Его единственной целью является превосходство его этнической группы. Посему предателем будет считаться каждый хуту, который

– является деловым партнером тутси;

– который вкладывает деньги в проект тутси;

– который одалживает или ссужает деньги тутси;

– который помогает тутси в бизнесе посредством выдачи лицензии и так далее.

Хуту должны занимать все стратегические посты в политике, экономике, правоохранительных органах.

В сфере образования большинство учителей и учеников должны принадлежать к племени хуту.

Вооруженные силы Руанды будут комплектоваться исключительно представителями хуту.

Хуту должны перестать жалеть тутси.

Хуту должны быть едины в борьбе против тутси.

Каждый хуту должен распространять идеологию хуту. Хуту, который попытается помешать своим братьям распространять идеологию хуту, считается предателем.

Конечно, такие настроения доминируют не только у хуту, но и у тутси, что не внушает оптимизма в успешном разрешении данной проблемы. Вышеперечисленные предписания из издания «Кангура» указывают, что принципы межэтнической ненависти глубоко вжились не только в социально-политическое, но и родоплеменное сознание обоих этносов, поэтому даже на уровне отдельной семьи конфликт останется открытым. Конфликт между тутси и хуту продолжается и в начале XXI века, причём уже не только на землях Руанды и Бурунди. В эту войну сегодня напрямую втянуты четыре государства: Руанда, Уганда, Бурунди и Демократическая республика Конго (бывший Заир), впрочем, в ней активно участвуют еще и Ангола, Зимбабве, Намибия.

С 1999 года, на почве конфликта в Руанде, в ДРК начался межэтнический итурийский конфликт между народностями хема, поддержавшими хуту, и ленду, выступившими за тутси. За первые четыре года этого конфликта погибло более 50 000 человек. Кроме того, данное столкновение сопровождалось каннибализмом, причём каннибализмом не на основе языческих культов и не из-за голода, а по причине звериной жестокости. Очень сильно пострадали пигмеи, которые, хотя и не принимали участия в конфликте, но, как наиболее беззащитные, подвергались издевательствам со стороны вооружённых бандитов. Конфликт закончился лишь в 2005 году.

Конфликт также может провоцироваться различными представлениями о вещах и явлениях, например о частной собственности. В этом случае уместно обратиться к бушменскому вопросу в Ботсване и ЮАР. Бушмены не имеют представлений о частной собственности. Все вещи, находящиеся в природе, бушмен считает возможным забрать себе. Однако он никогда единолично ими не пользуется. Например, если бушмен найдёт, например, банан, то он сам его не съест, а принесёт в свой род, где старейшины разделят банан между всеми членами рода. Бушмены очень добродушны и, если видят, что вещью пользуется человек, никогда её не украдут. Их добродушие часто вызывает восторженное удивление. Зафиксирован случай, когда из лёгкого частного самолёта при посадке пассажир выбросил баночку из-под кока-колы. Бушмен подобрал баночку и побежал за самолётом, чтобы отдать её пассажиру. Удивительно, что бушмен может подойти к антилопе или другому дикому травоядному животному, чтобы попить их молоко. Причём животные не боятся их и подпускают вплотную, чего не позволяют людям сделать, когда те охотятся. На вопрос: как это удаётся? – бушмены отвечают, что говорят животным, что желают попить молока, а не охотиться.

Всё же проблема бушменского вопроса состоит в том, что корова, пасущаяся в поле, не может восприниматься бушменом в качестве собственности другого человека, поэтому она становится объектом охоты. Бушмены не понимают, что такое частная собственность. На этой почве между бушменами и бечуанскими племенами (бамангвато, бангвакетсе, батавана, батвана) возник серьёзный конфликт. Бечуаны – скотоводы, поэтому защищают свой скот, рассматриваемый ими в качестве частной собственности. В случае, если бушмен на охоте убьёт корову, бучуаны уничтожают не только самого незадачливого охотника, но и весь его род и всех, случайно встретившихся бушменов. Более того, борьба против бушменов ведётся ещё более жестоким способом: отравляют колодцы. В пустыне Калахари, которая на бечуанском языке называется Кари-кари (жаждущая земля ), не имеется открытой воды, поэтому отравление одного колодца способно повлечь смерть десятков людей.

Религиозные установки и убеждения также могут послужить толчком к эскалации конфликта. Например, мусульмане Палестины, Сирии убеждены, что земли, заселённые евреями, даны мусульманам от Аллаха, поэтому для исламского мира уступка территорий евреям является преступлением против Аллаха.

Серьёзный конфликт на религиозной почве возник в Судане. С 1983 года было убито 1,2 млн. человек. Военные действия наносят глубокий урон экономике страны, так как ведение военных действий обходится в 1,5 млн. долларов в день. В основе конфликта лежат противоречия между мусульманами севера (составляющими большинство в правительстве) и южанами, исповедующими христианство, а также различные языческие верования.

Истоки конфликта прослеживаются со времен британского колониального правления. В течение десятилетий колониальные власти разделяли Судан на северный и южный как в экономической сфере (юг менее развит), так и в социальной. В южных провинциях, где с древних времен исповедовали христианство, в большей степени была распространена деятельность западных просветительских организаций и христианских миссий. Здесь открывались христианские школы, строились храмы. Завоевание Суданом независимости в 1955 году не способствовало уравниванию в правах севера и юга. А провозглашение Судана унитарной парламентской республикой и игнорирование требований южан об автономии в значительной мере способствовало обострению конфликта. Кроме того, с первых дней независимости правительство проводило дискриминационную политику в отношении населения юга. С началом процесса арабизации Судана в 1983 году и введением мусульманского законодательства обязательным на всей территории Судана, военные действия возобновились с новой силой. По сути, вопрос стоит о том, каким должен быть Судан: светским или исламским. В этой войне правительственные мусульманские войска использовали самые дикие методы. Например, в Хартуме был разработан план уничтожения самоценности культур народов южного Судана. В соответствии с одним из пунктов этого плана, солдат-мусульманин за надругательство над четырьмя женщинами-христианками на юге страны в присутствии свидетелей имеет право получить от правительства деньги. В ходе осуществления такого преступления человек по своей сути уподобляется сатане. Надломленная женщина не имеет своего мнения, быстро подчиняется требованиям самого преступного характера, она превращается в средство для осуществления зла. В этом отношении справедливы слова Евангелия от Матфея «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить…» (От Матфея, 10: 28). Наконец, на фоне таких событий выглядит вполне закономерным явлением быстрое распространение СПИДА. Эскалация конфликта на юге Судана, особенно на юго-западе (в Дарфуре) в начале 2003 года, последовала за появлением в регионе двух повстанческих группировок: «Освободительной армии Судана» (ОАС) и «Движения за справедливость и равноправие» (ДСР). Конное проправительственное ополчение, известное под названием «Джанджавид», получило от правительства Судана санкцию на разрушение деревень и уничтожение их жителей. Ополченцы, опустошившие значительную часть Дарфура, получали от суданских властей оружие, деньги и поддержку. Нередко их сопровождали подразделения правительственных сил; им оказывали поддержку бомбардировщики и штурмовые вертолёты. В ходе конфликта примерно 1 400 000 человек (преимущественно жители сельских районов) стали вынужденными переселенцами. Их деревни были сожжены, домашний скот угнан, а остальное имущество подверглось разграблению.

Список государств, допустивших - умышленно или случайно - поставку вооружений и техники военного назначения в Судан, занимает несколько страниц.

Несмотря на то, что война в Судане официально закончилась осенью 2005 года, по сути она продолжается и в нынешнее время. В мае 2006 года главы ряда конфликтующих сторон подписали Дарфурский мирный договор. Однако с момента подписания договора нестабильность в регионе только усилилась; убийства, надругательства, число вынужденных переселенцев в Дарфуре возросло.

Конфликт также может произойти из-за ошибочного, неправильного восприятия людей одной культуры людьми другой культуры (например, на островах Карибского бассейна туземцы, воспринимая испанцев как богов, утопили нескольких из них с целью убедиться, что их тела нетленны).

Часто конфликт вызван тем, что в обществе пути самоутверждения связаны с агрессивным поведением. Например, США как независимое государство сложилось в ходе войны 1775–1782 гг. Во время этой войны в обществе в качестве идеала был востребован воин, а его поведение являлось примером для большинства. Однако с окончанием войны необходимость в таком образе воина отпала, но сам образ воина остался в национальном сознании, поэтому мужчины, желая утвердить себя как в обществе, так и в своих глазах, как правило, поддерживали любые агрессивные войны, которые США вели против индейцев, Мексики, Испании… В данном случае американская общественность оказалась заложницей собственных установок.

Как это ни парадоксально, но часто конфликты происходят по единоличному решению какого-либо руководителя государства, который чувствует поддержку правительств крупных стран. Так, в августе 2008 года президент Грузии М. Саакашвили издал указ о начале военных действий против южноосетинского народа. Этот народ, который проживал на территории Южной Осетии с периода среднего бронзового века, в XXI веке подвергся геноциду, этническим чисткам. Только своевременное вмешательство России позволило сохранить жизни десяткам тысяч мирных южноосетинцев. В очередной раз российские миротворцы предотвратили экскалацию конфликта на Кавказе, показав этим всему миру то, что Россия продолжает защищать справедливость, честь и жизнь людей, руководствуясь исключительно благородными задачами.

Тем не менее надо понимать, что воли лишь одного политика для разжигания войны недостаточно, если для этого не существует каких-либо существенных предпосылок в определённой части общества. При рассмотрении международных преступлений всегда следует учитывать то, что подсудны не только политики, отдававшие аморальные приказы, но и, например, те рядовые солдаты, которые, руководствуясь чувством ненависти, низменными инстинктами, расстреливали, давили гусеницами танков безвинных маленьких детей, заживо сжигали мирные семьи.

В целом же, провоцируют конфликты люди, не чуждые агрессивных замыслов и аморальных действий, не желающие считаться с законами, с принципами справедливости, нравственно нечистоплотные, но при этом чаще всего обладающие реальной властью и силой. Действительно, духовно полноценный человек всегда будет стремиться избежать кровопролития, попрания чести людей, даже если и не будет обладать обширными сведениями о культурах разных народов. Например, капитан Лаперуз ничего не знал об особенностях мировосприятия туземцев острова Пасхи. Однако, когда те, не имея представлений о частной собственности, похищали разные вещи у французских моряков, Лаперуз, будучи добрым, благородным человеком, всячески пытался предотвратить вооружённые столкновения, ибо никакие предметы, даже все сокровища Вселенной, не должны стать причиной для убийства людей и унижения их человеческого достоинства.

Американский антрополог Ф. Бок во введении к сборнику "Культурный шок" дает такое определение культуры: «Культура в широком смысле слова - это то, через что ты становишься чужаком, когда покидаешь свой дом. Культура включает все убеждения и все ожидания, которые высказывают и демонстрируют люди... Когда ты в своей группе, среди людей, с которыми разделяешь общую культуру, тебе не приходится обдумывать и проектировать свои слова и поступки, ибо все вы - и ты, и они - ведете себя в принципе все равно, знаете, чего ждать друг от друга. Но находясь в чужом обществе, ты испытывать трудности, ощущение беспомощности и дезориентированности, что можно назвать культурным шоком ".

Суть культурного шока - конфликт старых и новых культурных норм и ориентаций: старых, характерных индивиду как представителю того общества, которое он покинул, и новых, в которое он прибыл. То есть, культурный шок - это конфликт двух культур на уровне индивидуального сознания.

На основе многочисленных исследований коммуникации культур западными учеными (М. Беннет и др.) Определены шесть типов реакции на другую культуру. В поведении одного и того же человека в зависимости от ситуаций и задач отрабатываются различные поведенческие установки, изменяющиеся по мере накопления жизненного опыта и знаний.

Отрицание различий культур - тип восприятия, основанный на уверенности в том, что все люди в мире делятся (или обязаны разделять) одни и те же убеждения, установки, нормы поведения, ценности. Это типичная позиция обывателя, убежденного, что все должны думать и поступать так же как он. Однако отрицание как тип реакции на другую культуру со временем обычно претерпевает изменения. В этом случае отрицание может модифицироваться в защитную реакцию.

Защита собственной культурной преимущества - тип восприятия, в основе которого является признание существования других культур, но в то же время складывается устойчивое представление о том, что ценности и обычаи чужой культуры является угрозой для привычного порядка вещей, мировоззренческих основ, образа жизни, сформировавшийся. Это достаточно активная (порой агрессивная) позиция, реализуемой в утверждении непременного собственного культурного превосходства и пренебрежении к другим культурам.

Межкультурные различия при защитной реакции отчетливо фиксируются как негативные стереотипы другой культуры. Все люди оказываются разделенными по признаку «мы» (хорошие, правильные, культурные и др.) И «они» (полная противоположность). В то же время ряд негативных характеристик, как правило, приписывается всем членам инокультурных группы и каждому из них в отдельности. Типичные ситуации, когда формирование защитной реакции практически неизбежно: контакты представителей разных рас, внешне, физически отличаются друг от друга; взаимодействие групп иммигрантов и коренного населения; адаптация отдельных «чужаков» в новой культуре студентов и специалистов, рабочих, обучающихся и работающих за рубежом, сотрудников международных организаций и иностранных компаний и др.

Казалось бы, что люди разных рас, национальностей или конфессий обязательно найдут общий язык, если вступят в прямой контакт, познакомятся поближе. Однако при низком уровне межкультурной компетентности, которым характеризуется "защитное" восприятие чужой культуры, происходит нечто противоположное: негативные стереотипы и проявления агрессивности лишь усиливаются. Формирование защитной модели поведения и восприятия происходит как непосредственно, в межличностном общении, так и через социальные институты (культурные, образовательные, воспитательные, политические и др.).

Минимизация культурных различий - достаточно распространенный, по западным меркам, способ восприятия других культур. Им характеризуют признание возможности существования инокультурных ценностей, норм, форм поведения и поиск общих объединяющих черт. Такой была типичная реакция советского человека на межкультурные различия внутри страны, когда ценностное содержание национальных культур, этнических и религиозных групп проявлялся через стереотипизированные общесоветской символы (об этом свидетельствует известная формулировка «новая историческая общность людей - советский народ").

Гораздо реже по сравнению с описанными типами межкультурного восприятия (даже при стабильной ситуации, тем более в условиях кризиса) встречаются варианты позитивного отношения к межкультурным различиям, когда человек способен принять существование другой самобытной культуры, адаптироваться к ней или интегрироваться в нее.

Культурный конфликт является столкновением ценностей доминирующей культуры и субкультуры. Культурный конфликт - причина культурных изменений. Культурный конфликт приобретает различной формы:

- Аномия - разрушение культурного единства из-за отсутствия четких социальных норм. Процесс распада доминирующей системы ценностей обычно связан с ослаблением влияния религии и политики, что приводит к распаду этических принципов;

- "Культурное отставание" - состояние, при котором изменения в материальной сфере опережают возможности нематериальной культуры (обычаев, традиций, законов, убеждений) приспособиться к ним;

- Господство чужой культуры - навязывание собственной культуры другим обществам. Конфликт возникает из-за несовместимости ценностей таких культур.

По мнению Ф. К. Бока, существуют пять способов решения этого конфликта . Первый способ можно условно назвать геттоизации (от слова гетто). Он реализуется в ситуациях, когда индивид прибывает в другое общество, но пытается или оказывается вынужденным (по незнанию языка, природную робость, вероисповедания или по определенным другим причинам) избегать всякого соприкосновения с чужой культурой. В этом случае он стремится создать собственное культурную среду - окружение соплеменников, отгораживаясь этим окружением от влияния инокультурных среды.

Практически в любом крупном западном городе существуют изолированные и замкнутые районы, населенные представителями других культур. Это китайские кварталы или целые Чайнатауна, кварталы или районы, где проживают выходцы из мусульманских стран, индийские кварталы и др. Такие примеры можно привести и в Украине. В Херсонской и Донецкой областях поселениями компактно проживают греки, в Одесской - болгары, в Крыму - крымские татары.

Второй способ решения конфликта культур - ассимиляция, по сути, противоположная геттоизации. В случае ассимиляции индивид, наоборот, полностью отказывается от своей культуры и стремится целиком усвоить необходимый для жизни культурный багаж чужой культуры. Обычно, это не всегда удается. Причиной осложнений становится или недостаточная пластичность индивида, или сопротивление культурной среды, членом которого он намерен стать. Такое сопротивление наблюдалось, например, в некоторых европейских странах (во Франции, Германии) применительно к новым эмигрантов из Украины, России и стран СНГ, желающих ассимилироваться там и стать гражданами этих стран. Даже при условии успешного овладения языком и достижения приемлемого уровня повседневной компетентности, среда не принимает их как своих, они постоянно "выталкиваются" в ту среду, которую можно назвать невидимым гетто - в круг соплеменников и "спивкультурникив", вынужденных вне работы общаться только между собой. Разумеется, для детей таких эмигрантов, включенных в инокультурных среду с раннего детства, ассимиляция не проблема.

Третий способ решения культурного конфликта - промежуточный - заключается в культурном обмене и взаимодействии. Для того, чтобы обмен осуществлялся адекватно, то есть принося пользу и обогащая обе стороны, нужны благожелательность и открытость с обеих сторон, что на практике случается, к сожалению, очень редко, особенно, если стороны изначально неравны: одна - автохтоны, другая - беженцы или эмигранты. Результаты такого взаимодействия не всегда очевидны в самый момент его осуществления. Они становятся видимыми и весомыми лишь по прошествии значительного времени.

Четвертый способ - частичная ассимиляция, когда индивид жертвует своей культурой в пользу инокультурных среды частично, то есть в какой-то одной из сфер жизни: например, на работе руководствуется нормами и требованиями инокультурных среды, а в семье, на решение, в религиозной сфере - нормами своей традиционной культуры. Такая практика преодоления культурного шока, пожалуй, самая распространенная. Эмигранты чаще всего ассимилируются частично, разделяя свою жизнь как на две неравные половины. Как правило, ассимиляция оказывается частичной в случае, если невозможна полная Геттоизация или когда по разным причинам невозможна полная ассимиляция. Но она может быть также вполне намеренным позитивным результатом обмена и взаимодействия культур.

Пятый способ преодоления конфликта культур - колонизация. Определить механизм колонизации в самом общем виде очень просто. О колонизации можно говорить тогда, когда представители чужой культуры, прибыв в страну, активно навязывают населению свои ценности, нормы и модели поведения.

В этом контексте термин колонизация не имеет политическое звучание и не имеет оценочного характера, а просто описанием типа взаимодействия культурных и ценностных систем. Колонизация в политическом смысле является лишь одной из многочисленных форм культурной колонизации, причем не самой действенной формой, поскольку часто преобразования какого-либо государства или территории в колонию сопровождалось НЕ столько культурной колонизацией, сколько геттоизации прибывших, которые жили почти не соприкасаясь с автохтонной культурой, а потому практически не влияя на нее. Другой формой культурной колонизации (гораздо более действенной) практика помощи слаборазвитым странам, широко распространилась, со стороны индустриальных государств. Например, когда западная фирма осуществляет строительство ирригационного канала в засушливой африканской или ближневосточной стране, она не только внедряет новые модели технологической и организационной культуры, к которой вынуждены приспосабливаться и которую вынуждены усваивать туземные рабочие, используемые на сооружении канала, но и вносит глубокие изменения в культуру земледелия, которое начинает функционировать по западным моделям и технологиям, и в то же время кардинально меняется социальная и культурная организация общества в целом.

Культурная колонизация возможна не только в слаборазвитых странах. Формой культурной колонизации стала определенная американизация жизни в Западной Европе после Второй мировой войны, выразилась в широком распространении образцов и моделей поведения, характерных американской (прежде всего массовой) культуре. Западная Украина только в течение прошлого века пережила четыре волны культурной колонизации. Первая из них связана с польской и австрийской интервенцией, вторая с советской индустриализацией, полностью изменила уклад жизни и в селе, и в городе, внедрила радикально новые культурные формы и жизненные стили. С третьей волной колонизации связано активное внедрение и усвоения во всех сферах жизни: от секса до бизнеса, от кулинарной практики в государственной организации западных по происхождению ценностей, норм, поведенческих и организационных моделей.

В социальных и политических науках такие процессы описываются термином модернизация, имеющий оценочный характер и предполагает, что новые модели, пришедшие на смену старым, имеют современный характер, который соответствует высшей степени развития. Срок культурная колонизация в ценностном отношении -нейтральний, он лишь обозначает и описывает процесс замещения собственных норм, ценностей, моделей и образцов поведения соответствующими нормами, ценностями, моделями и образцами, пришедшие извне, с инокультурного среды.

В современной социологии и антропологии есть и другие попытки типологизации межкультурных взаимодействий. Так, Η. К. Иконникова, основываясь на разработках западных исследователей, предлагает усложненный вариант типологии, основанный на линейной схеме прогрессивного развития взаимного восприятия культур-контрагентов :

Игнорирование различий между культурами;

Защита собственной культурной преимущества;

Минимизация различий;

Принятие существования межкультурных различий;

Адаптация к другой культуре;

Интеграция и в родную, и в другую культуры.

Сильная сторона этой типологии заключается в раскрытии социально-психологического содержания взаимодействия культур и в двухуровневой ступенчатой дифференциации установок взаимного восприятия, слабой ее стороной является упрощенный подход к социальной и культурной ситуации взаимодействия.

». Чаще всего под конфликтом понимается любой вид противоборства или несовпадения интересов. Нормальный человек, даже самый неконфликтный, не в состоянии прожить без разногласий с окружающими. «Сколько людей — столько мнений», и мнения разных людей неизбежно вступают в противоречие друге другом. Современная объясняет возникновение конфликтов разными причинами. В частности, существует точка

зрения, согласно которой вражда и предубежденность между людьми извечны и коренятся в самой природе человека, в его инстинктивной «неприязни к различиям». Так, представители социал- дарвинизма утверждают, что законом жизни является борьба за существование, наблюдающаяся в животном мире. В человеческом обществе она проявляется в виде различного рода конфликтов: иными словами, конфликты для человека так же необходимы, как питание или сон.

Специальные исследования опровергают эту точку зрения; доказано, что как враждебность к иностранцам, так и предубеждения против какой-то конкретной народности не являются всеобщими, а возникают под влиянием причин социального характера. Но конфликты нельзя рассматривать только как деструктивную сторону процесса коммуникации. В теории позитивного конфликта конфликты понимаются как неизбежная часть повседневной жизни и не обязательно должны носить дисфункциональный характер. Этот вывод в полной мере относится и к конфликтам, носящим межкультурный характер.

Отметим те аспекты конфликта, которые непосредственно связаны с проблемой межкультурного общения. Исходя из этого будем рассматривать конфликт не как столкновение или конкуренцию культур, а как нарушение коммуникации.

Конфликт имеет динамический характер и возникает в самом конце ряда событий: положение вещей -> возникновение проблемы конфликт. При возникновении конфликта отношения между коммуникантами не прекращаются, а скорее отклоняются от имеющейся модели коммуникации и дальнейшее развитие отношений возможно как в позитивном направлении, так и в негативном.

Выделяют три основные группы причин коммуникационных конфликтов:

• личностные причины — ярко выраженные своенравие и честолюбие, фрустрированные индивидуальные потребности, низкая способность или готовность к адаптации, подавленная злость, несговорчивость, карьеризм, жажда власти или сильное недоверие. Люди, наделенные такими качествами, часто вызывают конфликты;
• социальные причины — сильно выраженное соперничество, недостаточное признание способностей, недостаточная поддержка или готовность к компромиссам, противоречащие цели и средства для их достижения;
• организационные причины — перегрузка на работе, неточные инструкции, неясные компетенции или ответственность, противоречащие друг другу цели, постоянные изменения правил и предписаний для отдельных участников коммуникации, глубокие изменения или переструктуризация укоренившихся позиций и ролей.

Кроме того, причинами напряженности и конфликта бывают ошибки атрибуции, т.е. ошибки интерпретации, посредством которой индивид, не имея достаточной информации о происходящем, приписывает наблюдаемым и переживаемым событиям или действиям определенные причины. Знание (незнание) культурных особенностей партнеров играет огромную роль в построении атрибуций. Такая информация позволяет многое прояснить относительно того, что желательно и на что накладывается табу в каждой конкретной культуре.

Конфликты наиболее часто возникают между теми, кто находится в зависимых отношениях (например, партнеры по бизнесу, друзья, коллеги, родственники, супруги). Чем теснее эти отношения, тем более вероятно возникновение конфликтов, так как при значительной частоте контактов с другим человеком повышается вероятность возникновения конфликтной ситуации в отношениях с ним.

В межкультурном общении причинами коммуникативных конфликтов могут выступать не только культурные различия, но и вопросы власти или статуса, социальное расслоение, конфликт поколений и т.д., а также чрезмерное акцентирование различий между противоборствующими сторонами, которое может принимать форму противопоставления собственной этнической группы другой группе.

В реальной жизни «чисто» межкультурные конфликты не встречаются. Реальные отношения предполагают наличие множества взаимопроникающих конфликтов, и было бы ошибкой считать, что в основе любого конфликта между представителями различных культур лежит незнание культурных особенностей партнера по коммуникации. Поэтому не стоит питать иллюзий относительно того, что одно лишь знание культурных различий является ключом к разрешению межкультурных конфликтов.

Современная конфликтология утверждает, что любой конфликт можно урегулировать или значительно ослабить, если сознательно придерживаться одною из пяти стилей поведения.

Соревнование - «прав тот, кто сильнее» — активный стиль, не приводящий к сотрудничеству. Этот стиль характерен для такой ситуации, когда одна из сторон добивается своих целей и стремится действовать в своих интересах независимо оттого, какое воздействие это оказывает на других. Подобный способ разрешения конфликта, сопровождаемый созданием ситуации «победа-поражение», использованием соперничества и игры с позиции силы для достижения своих целей, сводится к подчинению одной стороны другой.

Сотрудничество - «давайте решим это вместе» — активный, ориентированный на сотрудничество стиль. В данной ситуации обе стороны конфликта стремятся к достижению своих целей. Такой стиль поведения характеризуется стремлением решить проблему, выяснить разногласия, обменяться информацией, видеть в конфликте стимул к конструктивным решениям, выходящим за рамки данной конфликтной ситуации. Выходом из конфликта считается нахождение решения, выгодного обеим сторонам, эту стратегию часто называют «победа — победа».

Уход от конфликта - «оставьте меня в покое» — пассивный, не направленный на сотрудничество стиль. Одна из сторон может признавать, что конфликт имеет место, но выбирает такой стиль поведения, который позволяет избежать конфликта или заглушить его, в надежде, что конфликт разрешится сам собой. Поэтому разрешение конфликтной ситуации откладывается, используются полумеры, чтобы заглушить конфликт, или скрытые меры для того, чтобы избежать более сильной конфронтации.

Уступчивость - «только после вас» — пассивный, ориентированный на сотрудничество стиль. В отдельных случаях одна из сторон конфликта может попытаться умиротворить другую сторону, поставив ее интересы выше собственных. Подобное стремление успокоить другого предполагает уступчивость, подчинение и податливость.

Компромисс- «пойдем друг другу навстречу» — при этом стиле поведения обе стороны конфликта идут на взаимные уступки, частично отказываясь от своих требований. В этом случае никто не побеждает и никто не проигрывает. Подобный выход из конфликта предваряют переговоры, поиски вариантов и путей к взаимовыгодным соглашениям.

Как и любой другой аспект , стиль разрешения конфликтов определяется особенностями культуры участников конфликта. Так, значительные культурные различия можно наблюдать в методах разрешения конфликта британскими и китайскими менеджерами. Китайцы предпочитают пассивные стили поведения, такие, как «компромисс» или «уступчивость», а британцам более свойственны активные стили типа «сотрудничество» или «соревнование». Приверженность китайцев к указанным стилям поведения объясняется их стремлением к гармонии и сохранению «лица». Взаимоотношения людей в китайском обществе основываются на осознании того, что человек существует только как часть семьи или клана. Это требует от индивида уважения к общественной иерархии. Необходимость проявления почтительности к старшим ориентирует китайцев на подчинение власти и подавление агрессии. Идея гармонии побуждает китайцев всегда искать золотую середину из крайностей и учит их достижению равновесия путем контролирования эмоций. Наконец, понятие «лицо» воспитываету китайцев умение сохранять самообладание, не терять чувства собственного достоинства и не создавать ситуации, ведущие к «потере ли на» другим и людьми.

• Что можно кушать при повышенном давлении?
• Во франции самый молодой президент страны вступил в должность Макрона приветствовали залпами из орудий
• Последствия европейской колонизации для стран востока
• Подготовка к новому учебному году — испытание для родителей 
• Классный час «Я человек, но какой?
• Грамматические задания по теме школьные принадлежности
• Классный час на тему "семья и семейные ценности" Всекубанский классный час семья и семейные ценности
• День крещения Руси: как князь Владимир отказался от язычества Крещение руси традиции и обряды
• Молитва от чародейства и колдовства всем святым, киприану и устинье, ангелу хранителю
• Особая молитва от колдунов

• К чему снится носовой платок К чему снятся носовые платочки
• Что ожидает рака козу в году
• Подземные воды и грунтовые воды
• Головной мозг человека — строение и функции
• Имеют ли право коллекторы описывать и продавать имущество должника?
• Особенности обжалования определений арбитражного суда по корпоративным спорам Какие определения арбитражного суда обжалованы
• Кто имеет право отключать эл
• Как чистить и готовить замороженные мидии без панциря
• Определение психотипов и типы отношений между ними
• Лечебная диета при гипертонии