Дядя трогает за попу мальчиков рассказы. Маленькие мальчики сосут член. Запрет на профессию




Этот случай произошел со мной в раннем детстве. Мне было одиннадцать лет и мы с родителями жили в своем собственном доме. В то время нас воспитывали на букварях и литературной классике. Девчонки играли в куклы, мальчишки в машинки и войнушки. Охарактеризовать меня можно было как: простого мальчишку - спокойного, с незнакомцами - робкого, с друзьями - стойкого, а в критической ситуации всегда готового прийти на помощь.

В поселении стояла засушливая погода. Зной осушил все лужицы и даже домашние зверушки старались уйти далеко за опушку деревни в поисках источника хоть какой-нибудь влаги. Жители поселка были заняты крестьянскими заботами. Улочки пустовали. И только мы с ребятней гонялись по округе по-детски играя в войнушки. Ужасная жара была настолько знойной, что Павлику который играл с нами вдруг стало нехорошо. Его начало трясти, сухие губы побледнели и он присел на один из огромных валунов лежащих возле изгороди дома.

Никто из мальчишек поначалу не придал этому особого внимания, но вскоре я заметил, что Пашка совсем свалился с валуна на котором сидел. Инстинктивно на меня нахлынуло чувство тревоги, а на глазах навернулись слезы. Выглядело — это так, словно я предчувствовал неприятную неожиданность которая вот-вот произойдет именно здесь и сейчас с моим лучшим другом. Я наскоро спохватился и кинулся к другу на помощь. «Пашка, Паша!» - громогласно кричал я на всю округу, да так, что позднее начала подтягиваться толпа любопытных зевак.

Когда я подбежал и начал его тормошить, то увидел что он без сознания. Поскольку возрастом я был молод, то до конца еще не понимал что с ним происходит. Глаза Пашки были стеклянные, а взгляд холоден и устремлен куда-то глубоко в глазницы, а вместо зрачков отчетливо виднелись лишь два белых глазных яблока. Его начало трясти — это были конвульсии. Я не на шутку испугался. Через уголки губ просачивалась пена. Пашку начало трясти интенсивнее. Туловище уже сползло с камня-валуна. Я подхватил его за затылок, чтобы он не бился головой о земную твердь.

Внезапно возле нас оказался дядя Гриша. Мой дедушка рассказывал, что этот дядя раньше лечил людей. До ближайшей районной больницы расстояние было немалым, а собственной лечебницы у нас не было и дядя Гриша был единственным в округе лекарем. Конечно он не лечил «деревенских» травами, но мог с легкостью вправить на место вывих или обработать кровоточащую рану. Дядя Гриша сразу же бросил мне: «Держи крепко, Мишка... Не хватало еще голову расшибить!». Будучи в слезах — я кивнул. Он достал из кармана какой-то блестящий на солнце предмет, отдаленно напоминавший ложку и засунул ее в рот мальчика из полости которого уже просачивалась кровавая пена. Лекарь запрокинул его голову, а дергающееся в конвульсиях тело Пашки, придвинул к валуну так, что мальчик оказался в полусидящем положении.

«Тихо, тихо! Спокойно! Все хорошо, спокойно, тихо!» - как будто успокаивая, громко и четко повторял дядя Гриша. В его голосе чувствовалась уверенность и, казалось, он знает что делает. Я начал осознавать, что в руках этого человека мой друг не пропадет. Постепенно Пашкины конвульсии начали стихать и он начал приходить в себя. Его учащенное дыхание ослабевало и уже через несколько минут совсем успокоилось и нормализовалось.

Позже мне удалось понять, что дядя Гриша засунул ложку чтобы Пашка не покусал себе язык. В этом припадке прикус челюсти был неистовый. Кровь сочилась из-за частых и яростных прикусов челюстью — языка. Когда Пашка уже пребывал в нормальном состоянии, сидя на камне и приходя в себя, я начал допытывать дядю Гришу расспросами и в последствии узнал от него, что с моим другом случился приступ эпилепсии. И за людьми страдающими этим недугом необходимо постоянно следить и держать их под наблюдением. Они совсем не опасны, но если это случилось с ними, то необходимо помочь им остановить приступ.

Вот так, дядя Гриша совсем простой мужик из села нашей необъятной родины стал героем и легендой на глазах всех жителей. Очень скоро к нам приезжал чиновник из области и распорядился выделить средства на стройку целой больницы. Первый камень уже заложили. Строительство рано или поздно закончится, а полноценная больница будет открыта. А значит Пашка, будет под присмотром. Я пообещал сам себе, что когда вырасту стану врачом и буду помогать людям, а особенно своему лучшему другу, точно также как дядя Гриша.

С уважением Крамер, из уст мальчика Миши.

Летнее приключение

Моя правдивая история началась когда мне было 15 лет. Я худенький паренёк, рост-160, в ту пору всем парням нравился НМ рок и длинные волосы уже никого не шакировали. Так что достаточно мне было надеть платьеце сестры, как я тутже превращался в девченку подростка. Моя страсть к переодеванию до сих пор остается тайной для моих родных. В ту пору это меня увлекало не серьёзно, среди друзей я был обычным парнем и девченки меня волновали больше, чем экспереметы с переодеванием. Но однажды, на пару недель я отправился на базу-отдыха. Она находилась недалеко от города. Надо сказать - поганое место куда свозят школьников всех возрастов чтобы они "весело проводили время" когда родители валяются на нормальном пляже на море. Было как всегда скучно: подьем, зарядка, завтрак, обед, ужин, попойка с друзьями и иногда с подругами, которые обычно динамили.
Но работал на той базе в столовой мужик лет 35-40, звали его дядя Миша, высокий такой, со сдоровенными ручищами, и когда я в очередной раз дежурил по столовой (была и такая херня в советские времена), он зашёл ко мне на хлеборезку и стал распрашивать о том о сём, в его словах была странная ласка и он все время брал меня за руку. До обеда было ещё куча времени и он позвал меня к себе в комнату. От нечего делать я пошел к нему. Дядя Миша обещал угостить меня пепси (в магазинах с ней был напряг). Был какойто разговор не о чём, а когда он вышел из комнаты, что-то принести я увидел у него на полке порно журнал (редкость для тех времён). Меня это так увлекло что я не заметил как он зашёл. Я моментально кинул журнал куда попало, а он сделал вид, что незаметил этого. Теперь он сел на кровать рядом со мной. Коморка была маленькой, там помещался толко стул, маленький столик и узкая кровать односпалка. Он спросил есть ли у меня девчонка, потом взял тот журнал что я смотрел и шутя предложил мне. Отказываться было глупо (я понял что он видел как я его листал). Листая журнал я почувствовал как он гладит меня по спине и бокам, тяжело дыша. Коснувшись волос он сказал: "Почему ты такой худой, да ещё эти волосы, прям как девчонка. Приходи ко мне в любое время я тебя откормлю". Когда он положил руку мне на колено и стал подниматься все выше и выше я понял куда он клонит и испугался. Прослыть голубым среди друзей мне не хотелось.
Ведь явно ктото видел как я пошел с ним. Взяв обещанные бутылки с пепси я по скорому смотался. Пацанов в комнате угостил шипучкой рассказал как на халя её получил, слава богу это был один из последних дней в лагере и никого этот мужик больше не доставал. Когда я вернулся из лагеря эта история не довала мне покоя, до приезда родаков оставалась неделя и я решился. Взял мамину сумку в больших синих цветах и покидал в неё нижнее бельё сестры (выбирал то, что она носила в младших классах, мне это казалось более женственным), розовые длинные гольфики с круживами на резинке такие же туфельки с бантиком и её красивую заколку-бабочку. Я решился сбрить все волосы на писюне и яйцах, это никак не клеелось с моим девчачим прекидом, на остальных участках тела волосы у меня ещё не были заметны. К обеду я приехал на место. Перед базой отдыха был пруд, за ним густой лесок, пройдя который по тропинке выходишь к хоз. постройкам базы, а дальше начинались корпуса где мучалась вся детвора. Сойдя с тропинки я углубился в кусты, надо было переодеться. Я разделся догола сложил свои вещи в сумку и стал переодеваться девчонкой.
Надел голубенькое платице с белыми оборочками, натянул белые трусики на каторых спереди было нарисовано солнышко, а на попе были пристрочены большие кружева. Трусики были такого закрытого фасона, так что полностью скрыли мой писюнчик. Потом я надел гольфики и туфельки. С переди волосы я подобрал красивой, большой заколкой, а сзади яркой резинкой сделал хвост. От этого переодевания я сильно возбудился и мое желание встретиться с этим здоровенным мужиком стало непреодолимым. Я вернулся на тропинку и теперь вихляя задом поспешил к нему в коморку. Мой расчет оправдался - в "тихий час" лагерь словно вымер, а дядя Миша оказался в комнате. Когда я постучал в его дверь мое сердце бешенно колотилось (кто откроет? а вдруг его нет дома? а вдруг он не один? как он меня примет?). Он аж раскрыл рот когда меня увидел, быстро впустил в комнату и высунулся оглядеться, проверил чтобы меня никто не видел. Оглядев меня со всех сторон он сказал, что знал что я обязательно вернусь к нему. Положив свои огромные руки мне на плечи он сразу стал целовать меня в шею. Потом руки поползли медленно вниз. Он жадно гладил меня поверх одежды, а потом поднял подол платьеца и стал гладить мою попку и поднимающийся петушок не снимая с меня трусиков. Встав передо мной на колени он стал лизать мне бёдра и внутри них, при этом он сильно сжал мне щиколотки.
После этого, держась за мои щиколотки он резко повалил меня на кровать и быстро разделся. В конце когда дядя Миша снимал плавки, то его член просто выскочил на ружу. Я испугался. Его здоровенный аппарат торчал словно кол. Он залупил головку с которой стекала смазка и попросил чтобы "непослушная девочка" Оленька (он сказал что будет теперь меня так называть) начала его сосать. Его хер был таким большим, что сосать у меня не получалось, я всё время им давился. Тогда он сказал чтобы я лизал его как мороженное. Мне это очень понравилось. Я обрабатывал его вдоль и поперек, лизал ему яйца. А из его хера на меня лилась смазка, все мое лицо уже было в ней. Своими липкими руками он схватил меня за волосы и копошылся в них. В моих трусиках был настоящий потоп, с меня лилось как с похотливой сучки, просачиваясь через ткань трусов. Дядя Миша это заметил и попросил меня встать на кровать. Задрав платье он стянул с меня трусики и увидел что мой петушок абсолютно голенький без волосиков. Его это так возбудило, что он схватил свой член рукой, натянув на нем шкурку до предела и стал брызгать спермой на мой живот и моё хозяйство. Я думал что это никогда не закончиться...он кончал и кончал на меня.
Когда он залил все мое хозяйство кончиной,то попросил чтобы я встал раком. Всей своей огромной пятернёй он стал размазывать кончину по моим бёдрам и по всей попке. Мои яички сжались в один маленькии тугой узелок, а когда он просунул свой палец в мою девственную дырочку, то я уписался в прямом смысле этого слова. Я испугался и из моего свисточка заструилася моча. Дядя Миша сказал что за это накажет плохую девочку. Он заставил меня подтереться моими ажурными трусиками, а сам взял с полки детский крем и стал размазывать его мне по попе. Он вставлял палцы в мою дырку, проворачивая их в ней расширяя тем самым проход.
Я стал стонать и тогда он засунул мои трусики мне в рот, чтобы стоны были не так слышны. Вошёл он мне в дырку медленно и аккуратно, но было всё равно больно. Дядя Миша двигался всё быстрее и быстрее, загоняя свой кол на всю длинну. Я стоял раком на кровате в розовых гольфиках с задраным платьем, а в жопу мне вгоняли сдоровенный хуй, о чём ещё было мечтать... Потом боль сменилась возбуждением и мой петушок затопорщился. "Я вижу что Оленьке приятно" - сказал дядя Миша и взял мой колышек двумя пальцами. Ему было достатчно пару раз провести мне по головке, как я сразу же спустил ему в руку. Тогда он вытащил свой хер из моей задницы, освободил мой рот от трусиков, обтёр свою головку моей спермой и снова вошел в меня. Сделав несколько сильных толчков он положил меня на спину и его инстумент оказался у моего лица. Я принялся лизать ему яйца, а он надрачивал свой агрегат.
"Оленька, возми мою голоку в ротик, полижи её" - простанал он. Когда я это исполнил он начал кончать. Я вытащил его залупу изо рта, а он продолжал брызгать мне на голову, лицо, шею и на красивое платье. Я жадно слизывал его сперму со своих рук, а потом и с его шланга. Когда всё закончилось, я в каком-то забытье, пошатываясь вышел из его комнаты, весь вымазанный в кончине, у меня даже по ногам текло. Когда я добрался до заветных кустов, чтобы переодеться то очнувшись понял что шел по лагерю весь обьёбаный, да ещё в руках держал те самые кружевные трусики. Какое счастье что меня никто не заметил, все были на полднике. Мне очень приятно если моя история когото взволновала, буду рад если вы поделитесь своими переживаниями от прочитанного, а также есть желание обменяться с вами фотками (тема переодевания мне очень близка).

Copyright сайт: Российский сервер геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов. Гей Знакомства и многое другое. ГЕЙ - ЛЕСБИ - БИ - ТРАНС - Russian Les Bi Gay site. Все права защищены.

Кира Ивановна, никак не могла привыкнуть к новому месту. Бывший, главный инженер завода, мать троих детей, не могла даже предположить, что будет коротать свою старость в доме для престарелых.

Когда-то, у женщины была интересная, бурлящая жизнь. Кира разрывалась между домом и работой. Как она умудрялась отменно вести хозяйство, заниматься воспитанием двоих дочерей и сына, и выкладываться на полную в работе, не знал никто кроме нее самой…

Но видимо, что-то Кира упустила в воспитании своих детей, хоть и старалась им привить с самого детства любовь к ближнему и доброту.

Пришло то время, когда старая, беспомощная женщина, оказалась ненужна своим детям. Сына она не видела вот уже лет двадцать пять, Миша как уехал на Сахалин работать, так и остался там. Раз в год, она получала от него открытку на Новый год и на этом все. Дочки были здесь, рядом. Но у каждой была свою семья, заботы…

Женщина смотрела в окно и плакала. На улице тихо шел снег, и там, за забором, кипела жизнь. Близился Новый год. Люди спешили домой, несли красивые, пушистые елки. Кира закрыла глаза и улыбнулась. Она вспомнила, как когда-то ждала этот праздник не меньше своих детей.

Ведь в этот день у нее было день рождение. Дома, всегда собиралось много гостей, было очень весело и радостно. А сейчас, она сидела одна в этой маленькой комнатушке, даже ее соседка по несчастью, Анна Васильевна, ушла куда-то с самого утра. Наверное, женщине надоело сидеть с унылой и грустной Кирой.

Внезапно, в дверь раздался стук.

— Входите! — крикнула женщина.

В комнату зашли несколько старушек, во главе с Анной Васильевной.

— С Днем рождения! Счастья, крепкого здоровья! — крикнула одна из жизнерадостных старушек, и протянула имениннице вязаные носки.

— Ой! Девочки! Я не ожидала…- растерялась Кира. — Анечка, ты бы хоть предупредила меня!

— Так это же сюрприз! — произнесла Анна Васильевна, и протянула большой торт.

— Проходите, рассаживайтесь, сейчас чай будем пить с тортом! — хлопотала около гостей именинница.

Сидели бабули долго. Поначалу отметили День рождение, а потом и Новый год. Пели песни, вспоминали о прошлой жизни. Странно, но ни одна их них, не упоминала в разговоре детей. Наверное это была больная тема для всех жителей этого дома.

Кира Ивановна немного оживилась. В глазах появился блеск, ведь до этого, ее взгляд был как у собаки, которую хозяин выгнал на улицу. Уже стало светать, и гости потихоньку разбрелись по своим комнатам.

Кира долго еще ворочалась, и уснула лишь утром.

— Мама! Мамуля! С днем рождения! С Новым годом! — послышалось где-то вдали.

Женщина улыбнулась, ей снился сын, Мишенька. Он так возмужал, стал совсем взрослым мужчиной.

— Мамуля, проснись. Она болеет? Может ей плохо? — спросил у дежурной.

— Нет. Они с девчатами новый год праздновали до поздна, — ответила та.

Кира открыла глаза, и подскочила на кровати от неожиданности.

— Мишенька? Так это не сон? — слезы ручьем стекали по щекам женщины. От неожиданности, она не могла даже говорить.

— Не сон… Мама, я вчера приехал, хотел сюрприз сделать… Почему ты не сообщила, что Лена с Катькой, упекли тебя сюда? Я же думал, что у тебя хорошо.

— Так у меня все хорошо. Вон, вчера с подругами Новый год отмечали и день рождения, — грустно улыбнулась мать.

— Так. Времени у меня не много, собирайся, я билеты взял уже. Сегодня ночью у нас поезд.

— Куда сынок? — не поняла Кира.

— Домой мать, мы едем домой. Не волнуйся, жена у меня отличная и уже ждет нас. Хоть с внуком познакомишься!

— Мишенька… Это так неожиданно, — заплакала женщина.

— Собирайся, это не обсуждается. Я не оставлю тебя здесь!

Анна Васильевна, наблюдала за всем этим, со слезами на глазах.

— Собирайся Ивановна, что ты раздумываешь? Вон какого сына воспитала! Молодец!

— Да. Мишенька у меня очень хороший. Весь в отца своего! — улыбнулась Кира Ивановна, и пошла собирать вещи.

Ах, это жаркое лето! Рубашка противно прилипает к телу. Постоянно хочется пить, есть мороженное. Мечтаешь о кондиционере, на который опять так и не раскошелился в этом году, завидуешь тем, кто его имеет. А еще более завидуешь тем, кто не торчит на этой автобусной остановке и не ждет переполненного автобуса.

Мимо пролетают, мягко шурша шинами белоснежные машины, оснащенные кондиционерами, и музыка разливается по салону, обволакивая негой и благополучием его пассажиров. А тут торчишь на...

Идя из магазина, как обычно - мечтал.
Но что-то привлекло мое внимание. Двое детей 4-5 лет - играли.

Он держался за багажник ее красивенького навороченного велосипедика.

Не трогай меня! Ну не трогай!
Мальчик послушно отпустил багажник и робко отступил назад.

Девочка тут же оттолкнувшись ногами от земли буквально вьхала в него и мальчик опять обреченно взялся за багажник.

Ну что ты делаешь! Ну не трогай меня!
Она была возмущена и возбуждена справедливым гневом, а мальчик был...

Приходит муж домой пьяный в дым, а жена сидит дома злая. Думает:
- Ну ладно, попомню я тебе это.
Взяла пластилин и мужу второй член из него вылепила, прилепила и спать легла. Среди ночи жена просыпается от истошного крика и понять ничего не может. Муж сидит посреди комнаты и орет:
- Жена, пить бросаю, не поверишь, просыпаюсь, а у меня два члена. Я один оторвал, а второй сам отпал.

Широко известно, что, согласно статистическим данным, женатые мужики живут дольше, нежели...

Его звали Серёжа. Ему было тринадцать лет. Проснувшись этим утром, он произнёс странную фразу: "Сегодня я умру!" Но его никто не услышал, так как было раннее воскресное утро, и брат Антон и родители ещё спали.

Этой ночью Сергею приснился очень странный сон. Он видел, что идёт по небольшой дороге, вдоль которой стоят тринадцать столбов. Как только последний столб был им пройден, он упал в обрыв посреди дороги. Странный сон.

Сергей уже не мог заснуть и поэтому он встал, заправил...

Тело Христа - это Церковь, то есть это мы с вами. Но только в том случае, когда мы едины в Господе. Единство во Христе не подразумевает под собой разделение верующих людей на религиозные группы, конфессии и деноминации, но указывает на единство, единомыслие и мудрое христианское общение друг с другом.

Если мы действительно члены тела Христова, то не можем говорить, что не нуждаемся друг в друге? И если Христос живёт в нас, то можем ли мы оставаться равнодушными к духовному общению между собой...

Луиджи Гальвано, сын пекаря Доминико Гальвано, сидел на довольно пожилых каменных ступеньках возле подъезда многоквартирного дома. Вверху, это там, где брюхо неба невыразимо широкое, где гравитация облаков снила сны о настоящем, здесь внизу, всё это через одно мгновение становилось не спеша будущим.

Мигрант из Старого Света, поджал колени к подбородку. Он смотрел на праздник Непорочного Сердца Марии, здесь, в итальянском квартале на Манхеттене, вспоминая родных и близких ему друзей и родню...

Я редко пишу о чьей - либо биографии, мои многие персонажи вымышлены. В этот раз делаю исключение. Просто эту историю я не смогла оставить без внимания, а случилось все так...

" в деревне слухи распространяются быстрее, чем успевают возникнуть. Сегодня утром было иначе.

В избу зашел испуганный отец и сказал, что под Новосибирском стоит белогвардейская армия, а в деревне создан ее штаб. Кругом солдаты, кто беспокойный расстреливают или шашкой бьют. Сам Калчак здесь.

Так же отец сказал...

Маленький ангел Сказка КуСюка
1часть
Маленький ангел сидел на облачке, свесив ножки.
Он наблюдал за городом, который казался ему муравейником.

Вдруг в окне одного дома он увидел знакомое лицо.

"Это ведь она", - подумал ангел и плавно начал спускаться вниз.

Вот его маленькие ножки уже коснулись земли,
он приоткрыл дверь подъезда
и скользнул в маленькую щель.
Поднялся на девятый этаж и оказался рядом с той самой дверью.

Маленькой ручкой он дотронулся до звонка,
и его...

– Что надо с ним делать? – продолжал я спрашивать. – Неужели арестовать… арестуют его?

Я знал, что, несмотря на все мои старания, свободно говорить по-русски мне никак не удавалось. В особенности когда я волновался. И мне было не очень приятно, когда кто-нибудь замечал это. Но на лейтенанта Борю я не обижался, когда тот начинал откровенно поддразнивать меня. Он это делал с юмором, добродушно улыбаясь. При этом широко разъезжались оттопыренные щеки с двумя ямочками, обозначавшимися за пределами его висячих усов.

– Кого? Этого бандита, что ли? – как бы удивленно произнес он. – Да вы что?

Нет, мы с детьми не воюем. Не воюем с детьми и женщинами, правда ведь? – обратился он к моложавому лейтенанту.

– Ты дело делай, не болтай, – резко оборвал его тот, пристально разглядывая мальчишку.

– Вот ты и делай, я свое уже сделал, – сразу же переходя на другой тон, отвечал лейтенант Боря: и он демонстративно приподнял зажатые в руках бутылки с зажигательной смесью…

Мне было ясно, что эти два офицера не ладят друг с другом. И что-то неизвестное таилось за тем, какими напряженными взглядами они обменялись.

Майор приподнялся в переднем люке и, в нетерпении постукивая прикладом автомата по броне, разразился ругательствами.

– Долго мы будем тут торчать как мишени? – крикнул он. – Лейтенант Киселев!

Дождешься у меня внезапной ракетной атаки. А ну, поскорее сматываемся отсюда! Киселев!

– Я не при табельном оружии, – ответил худенький лейтенант, отводя глаза в сторону.

– Кончай трепаться, змееныш! – набросился на него майор. – Тактик нашелся!

Идет на задание, личное оружие забывает! Командир еще! Где уж тут другим!

Совесть, Киселев! Бери бутылки у Данилова и лезь в машину. А ты кончай комедию крутить, Данилов! Война здесь вам или детсад?

Тут произошло нечто, чего я не понял вначале. Лейтенант Киселев забрал у лейтенанта Данилова бутылки и полез в бронемашину. Нервное, с нежной розоватостью лицо его разгорелось, губы дергались. На несколько секунд он заслонил от меня тех, что оставались снаружи. А когда я, пропустив офицера на его место, снова приподнялся в машине, то увидел, что лейтенант Данилов тащит мальчишку, обхватив его сзади под мышками. Тот извивается в его руках, слабо вскрикивает сиплым мальчишеским голосом, обвисает всем телом, как бы пытаясь присесть… Но сильный офицер тащил его волоком, быстро и решительно, дотащил до конца дома и скрылся вместе с ним за углом.

Мне показалось, что я услышал два последовавших друг за другом выстрела.

Затем я увидел, как лейтенант в вязаном колпаке с петушиным гребнем торопливо выбежал из-за угла дома, на ходу засовывая в кобуру свое табельное оружие, пистолет Макарова. Которым, кстати, он мне предлагал временно одолжиться, когда мы собирались ехать в рейд.

Далее, когда мы возвращались из рейда, я спросил у него, возможно ли такое, чтобы русский офицер застрелил малолетнего мальчишку. Мне показалось, он уверенно ответил: нет, это никак невозможно. И что он, мол, отвел за угол и отпустил этого чечененка на все четыре стороны. Громко смеясь, лейтенант обнимал меня за плечи, хлопал по спине.

Все это я еще смог понять. Но потом, когда мы вернулись на командный пункт, вдруг обнаружилось, что я перестал понимать по-русски. Со мною что-то произошло – я ни единого слова не понимал из того, что говорил сопровождавший меня штабной офицер. А двадцать минут спустя было совершено нападение боевиков на наш командный пункт. Они прошли через канализационные люки и атаковали непосредственно внутри территории автобазы. Казалось, они выскакивают, строча из автоматов, прямо из-под земли. Майор и старший лейтенант Киселев, и штабная охрана были убиты в первые же минуты схватки.

Когда во дворе началась стрельба и загремели взрывы, командиры не успели даже выбежать из полуподвала, где располагался КП, – на лестнице их встретил и отбросил назад, на бетонный пол, жесткий шквал пулеметного огня. И командиры легли вповалку, все головами в одну сторону – к выходу. В темноте, когда погас свет, об их тела спотыкались и с глухой руганью обрушивались наземь те, что атаковали подвал.

Затем принесли и поставили керосиновые фонари. И при их желтеньком трезвом свете я увидел все бесславие того, чем гордились и мои предки, и предки выигравших сегодня бой чеченцев. Я увидел их победу. Ничего раньше плохого не сделавшие друг другу, совершенно не знакомые друг с другом молодые люди сошлись во тьме, в грязи, чтобы навалить в кучу эти неподвижные трупы.

Победу я увидел, да… Но не видел я, и Бог тому свидетель, никакой причины, чтобы подобное произошло. Вся причина была, казалось, дьявольским дымом в ночной мгле, которым заполнило подвал сквозь распахнутые двери и выбитые окна.

Раненного в руку лейтенанта Данилова и с десяток изнемогающих солдат, покрытых грязью, плюющих кровью, заволокли со двора, когда там все затихло.

Позже их, всех вместе, увели бородатые люди в повязках, с автоматами и окровавленными ножами в руках. В смутном сознании я определил, что среди пленных было несколько солдат, принимавших участие в последнем рейде со мною. А меня никуда не повели. Очевидно, потому, что я оказался иностранным корреспондентом. Об этом мог заявить боевикам сопровождавший меня офицер главного штаба, который тоже попал в плен. Сам же я по-прежнему ничего, ни слова не мог сказать по-русски.

Осмотрев мои документы, чеченцы поступили со мною очень странно, непонятным образом. Они отделили меня от остальных пленных – и выдали пистолет, по всей видимости, заряженный. Затем я был выведен в ночную мглу, на край какой-то улицы. Сопровождавший меня чеченец близко склонился ко мне, что-то говорил, мерцая светящимися в темноте глазами. Он оказался таким же высоким, как и я.

Потом он исчез куда-то, и я долго шел один в темноте, сжимая в правой руке пистолет, не понимая, зачем он нужен мне. Потом высокий чеченец снова появился рядом – забрал назад пистолет, махнул рукою в направлении, куда мне следовало идти, даже слегка подтолкнул меня в спину. И я послушно зашагал в ночи.


3. Рассказ мальчика


Я был убит двумя выстрелами, точнее – первым же выстрелом, тем самым, вспышку которого я еще успел заметить. Должно быть, этот выстрел оставил след ожога на моем лице, а пуля прошила дыру где-то во лбу или на перено- сице – офицер стрелял, почти уткнув дуло пистолета мне в голову. Второй выстрел был контрольным, но совершенно ненужным.

Я остался навеки двенадцатилетним, но мой дядя из Гудермеса однажды говорил мне, что новорожденный младенец старше своего отца и внук старше деда, потому что младенец родится намного позже своего отца, и деда, и прадеда. И в нем, в этом младенце, родовая жизнь насчитывает большее число лет, чем в его предках, если он, конечно, переживет их. И он обязан жить дальше, потому что в нем продолжится жизнь его рода. Мне дядя Ибрагим сказал, что теперь, когда погибли и отец мой, и старший брат Валид, а скоро, может быть, и сам дядя погибнет, я самый старший в роду, и я должен уйти в деревню и сделать все, чтобы остаться в живых.

Я собирался это сделать, потому что дядя Ибрагим так велел, я не мог его ослушаться. Но оставалось еще две бутылки зажигательной смеси, и я решил их использовать напоследок. Когда увидел, что бэтээр выехал из ворот автобазы и поехал по левой улице, я побежал напрямик по узким переулкам. Я решил подкараулить бэтээр за углом пятиэтажного дома, на узком месте, где он будет заворачивать и замедлит ход. В этот момент ничего не стоило забросать его бутылками, а потом убежать в развалины, которые начинались сразу же позади пятиэтажки.

Другой обратной дороги для выехавшего бронетранспортера не было – возвращаться можно только по той улице. Я подкараулил бы и сжег его, а потом удалился бы в деревню. Но я не успел добраться до этой улицы раньше, чем бэтээр. Потому что кроссовки моего брата Валида, которые он купил в

Санкт-Петербурге, куда ездил в прошлом году, когда еще был жив, – его

«адидасы» были слишком велики для меня, я никак не мог в них бежать быстро.

Меня поймали уже недалеко от перекрестка, около пятиэтажного дома, там и пристрелили за углом. А через несколько минут подоспели наши с дядей

Ибрагимом, который догадался, куда я пошел. Но со мной было уже покончено, и тогда гудермесская группа с ходу атаковала командный пункт, который находился в кирпичных подвалах автобазы. Все русские там были перебиты или взяты в плен, никто не ушел, и только отпустили одного иностранного корреспондента. Это дядя Ибрагим попросил, чтобы иностранца отпустили. Но и тот не дошел до своих – по дороге его настигла шальная пуля.

Я запомнил, как днем раньше этот корреспондент разъезжал по самому центру

Грозного, стоя в бэтээре, словно какой-нибудь отчаянный малый из американского кино. А когда меня поймали с бутылками и прижали спиною к стене, он словно столб торчал в машине и смотрел, как надо мной издеваются.