• К чему снится носовой платок К чему снятся носовые платочки
• Что ожидает рака козу в году
• Подземные воды и грунтовые воды
• Головной мозг человека — строение и функции
• Имеют ли право коллекторы описывать и продавать имущество должника?
• Особенности обжалования определений арбитражного суда по корпоративным спорам Какие определения арбитражного суда обжалованы
• Кто имеет право отключать эл
• Как чистить и готовить замороженные мидии без панциря
• Определение психотипов и типы отношений между ними
• Лечебная диета при гипертонии

Чарльз Дарвин происходил из нонконформистской среды. Хотя некоторые члены его семьи были вольнодумцами, открыто отрицавшими традиционные религиозные верования, он сам поначалу не подвергал сомнению буквальную истинность Библии . Он ходил в англиканскую школу, затем в Кембридже изучал англиканскую теологию , чтобы стать пастором , и был полностью убеждён телеологическим аргументом Уильяма Пейли , согласно которому разумное устройство, видимое в природе, доказывает существование Бога . Однако его вера начала колебаться во время путешествия на «Бигле ». Он подвергал сомнению увиденное, удивляясь, например, прелестным глубоководным созданьям, сотворённым в таких глубинах, в которых никто не смог бы насладиться их видом, содрогаясь при виде осы, парализующей гусениц, которые должны послужить живой пищей для её личинок. В последнем примере он видел явное противоречие представлениям Пейли о всеблагом мироустройстве. Путешествуя на «Бигле », Дарвин всё ещё придерживался вполне ортодоксальных взглядов и вполне мог ссылаться на авторитет Библии в вопросах морали , однако постепенно начал рассматривать историю творения, в том виде, в котором она представлена в Ветхом Завете , как ложную и не заслуживающую доверия: «… пришел к сознанию того, что Ветхий Завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр. и пр., … заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря» .

По возвращении он приступил к сбору доказательств изменяемости видов. Он знал, что его религиозные друзья-натуралисты считают подобные взгляды ересью, подрывающей чудесные объяснения социального порядка и знал, что столь революционные идеи будут встречены особенно негостеприимно в то время, когда позиции Англиканской церкви оказались под огнём радикальных диссентеров и атеистов . В тайне развивая свою теорию естественного отбора , Дарвин даже писал о религии как о племенной стратегии выживания, веря в Бога как в верховное существо, определяющее законы этого мира. Его вера постепенно ослабевала со временем и, со смертью его дочери Энни в 1851 году , Дарвин, наконец, потерял всякую веру в христианство. Он продолжал оказывать поддержку местной церкви и помогал прихожанам в общих делах, однако по воскресеньям, когда вся семья направлялась в церковь, уходил на прогулку. Позже, когда его спрашивали о религиозных взглядах, Дарвин писал, что никогда не был атеистом , в том смысле, что не отрицал существование Бога, и что, в целом, «было бы более правильно описать состояние моего ума как агностическое ».

Наряду с этим, отдельные высказывания Дарвина можно расценивать как деистические или атеистические . Так, шестое издание «Происхождения видов» (1872) заканчивается словами в духе деизма: «Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь с ее различными проявлениями Творец первоначально вдохнул в одну или ограниченное число форм; и, между тем как наша планета продолжает вращаться, согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала развилось и продолжает развиваться бесконечное число самых прекрасных и самых изумительных форм». При этом Дарвин отмечал, что представление о разумном творце как первопричине «сильно владело мною приблизительно в то время, когда я писал „Происхождение видов“, но именно с этого времени его значение для меня начало, крайне медленно и не без многих колебаний, всё более и более ослабевать». Как атеистические, можно расценивать высказывания Дарвина в его письме Гукеру (1868): «…не согласен, что статья правильная, я нахожу чудовищным утверждение, будто религия не направлена против науки… однако когда я говорю, что она неправильна, я отнюдь не уверен, не было ли бы самым разумным для людей науки полностью игнорировать всю область религии». В «Автобиографии » Дарвин писал: «Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и в конце концов я стал совершенно неверующим. Но происходило это настолько медленно, что я не чувствовал никакого огорчения и никогда с тех пор даже на единую секунду не усомнился в правильности моего заключения. И в самом деле, вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным; ибо если оно таково, то незамысловатый текст [Евангелия] показывает, по-видимому, что люди неверующие - а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей - понесут вечное наказание. Отвратительное учение!» .

В написанной им биографии деда Эразма Дарвина Чарльз упоминал о ложных слухах, согласно которым Эразм взывал к Господу на смертном одре. Весьма сходные истории сопровождали кончину самого Чарльза. Наибольшую известность из них приобрела так называемая «история леди Хоуп», английской проповедницы, опубликованная в 1915 году , в которой утверждалось, что Дарвин претерпел религиозное обращение во время болезни незадолго до смерти. Подобные истории активно распространялись разного рода религиозными группами и, в конце концов, приобрели статус городских легенд , однако они были опровергнуты детьми Дарвина и отброшены историками как ложные.

2. Хи́ппи (англ. hippy или hippie ; от разг. hip или hep , - «понимающий, знающий» (hipster - старое название субкультуры поклонников бибопа ) - философия и субкультура , изначально возникшая в 1960-х годах в США .Расцвет движения пришелся на конец 1960-х - начало 1970-х годов. Первоначально хиппи протестовали против пуританской морали некоторых протестантских церквей, а также пропагандировали стремление вернуться к природной чистоте через любовь и пацифизм . Один из самых известных лозунгов хиппи: « Make love, not war !» , что означает: «Распространяйте любовь вместо войны!» или «Занимайтесь любовью, а не войной!» .

Хиппи верит:

что человек должен быть свободным ;

что достичь свободы можно, лишь изменив внутренний строй души;

что душевному освобождению способствуют наркотики;

что поступки внутренне раскованного человека определяются стремлением оберегать свою свободу как величайшую драгоценность;

что красота и свобода тождественны друг другу и что реализация того и другого - чисто духовная проблема;

что все, кто разделяют сказанное выше, образуют духовную общину;

что духовная община - идеальная форма общежития;

что все, думающие иначе, заблуждаются.

архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

В истории мысли последних двух столетий идея эволюции оказалась яблоком раздора в естествознании, в философии, в религии и в идеологии. В отношении к эволюции можно наблюдать очень пристрастное отношение. Это отношение объясняется не столько научно доказанными фактами, не столько логикой, сколько психологическими факторами. С одной стороны, действует здоровая интуиция непредубежденного взгляда на невероятную, восхитительную сложность, красоту и целесообразность устройства окружающего нас мира, особенно мира живых существ. Эта интуиция всячески противится утверждению, что все это удивительное многообразие форм, вся эта гармоническая слаженность – результат набора слепых случайностей. С другой стороны, существует некий психологический барьер как результат мощной пропаганды материалистического мировоззрения в течение последних столетий. Он не позволяет множеству людей принять веру в Бога Творца. Такие люди гораздо спокойнее чувствуют себя, когда они соглашаются с простейшими квазинаучными объяснениями мира. Существует еще третья психологическая сторона. Реальные факты эволюции в онтогенезе, а также прогресс науки и техники невольно вызывают по аналогии представление об эволюции и прогрессе природы в целом.

Говоря об эволюции, люди, прежде всего, имеют в виду гипотезу, согласно которой живые существа возникли из неживой материи, и согласно которой высшие формы жизни возникли из низших путем непрерывного или прерывного превращения. Особое внимание, разумеется, вызывал частный случай этой гипотезы: превращение некоего древнего человекообразного существа в современного человека.

От внимательного наблюдателя не может укрыться тот факт, что все разновидности эволюционной гипотезы в настоящее время пребывают в жестоком кризисе. Во-первых, остается научно не доказанным сам факт эволюции. Во-вторых, наука не может указать подлинные причины и механизмы эволюции, если даже она имела или имеет место.

Никто не видел своими глазами эволюционного происхождения какой-либо из основных групп организмов и даже просто превращения одного вида живых существ в другие. Поэтому для науки естественно было обратиться к ископаемым останкам живых существ. Были обнаружены миллионы костей и других свидетельств прошлой жизни на земле. На основании этих останков были попытки воспроизведения так называемой «палеонтологической летописи», или «древа жизни». Однако именно в этой летописи, несмотря на колоссальное количество ископаемого материала, отсутствуют достаточные основания для признания постепенного превращения одних видов в другие. В одной из сказок Киплинга слон становится слоном по той причине, что крокодил вытянул его маленький нос в длинный хобот. Дарвин нас уверял, что таким крокодилом была постепенная эволюция. Современные гипотезы трансформировали предположение Дарвина: крокодил тянул слона за нос не медленно, но рывками. Однако никаких слонов с малыми или средней величины носами палеонтология нам не предъявляет. Крокодил пока остается только в сказке Киплинга. Разные группы живых существ впрыгивают в палеонтологическую летопись как бы ниоткуда. Палеонтология, как и современное состояние биосферы, не обнаруживает переходных ступеней между различными формами жизни. Не говоря уже о том, что палеонтология принципиально не способна пролить свет на происхождение жизни как таковой.

Относительно первого затруднения некоторые эволюционисты предложили гипотезу внезапных резких скачков в развитии, которая, в свою очередь, не предлагает никаких правдоподобных механизмов таких скачков. Относительно второго затруднения предлагались различные гипотезы зарождения жизни из неживой материи, ни одна из которых не выдержала критики. Предлагалась и гипотеза занесения жизни на землю с других планет. Но вопрос о происхождении жизни как таковой остается открытым.

Вообще разные гипотезы о самозарождении жизни из неживой материи кажутся иррациональными хотя бы уже в силу нулевой вероятности такого события. Нет нужды приводить результаты соответствующих вычислений. Они теперь хорошо известны. Разумеется, всегда существовали и будут существовать попытки построить perpetuum mobile или найти «философский камень». Будут существовать и попытки экспериментально или теоретически извлечь простейшую живую клетку из какого-нибудь гипотетического «органического бульона». Но к науке это не имеет никакого отношения.

Естественно, что особенный интерес всегда вызывали сообщения о найденных останках существ, которые образовывали переходную ступень между приматами и человеком. Иногда эти сообщения оказывались мистификацией. Иногда находились разрозненные фрагменты скелетов и на основании этих ничтожных фрагментов делались претенциозные утверждения о находке яко бы бесспорных промежуточных звеньев между обезьяной и человеком. Во всех этих случаях вывод делался без достаточного основания в нарушение фундаментального закона онтологии и логики. Однако все мы с детства видели множество красочных изображений, на которых обезьяна постепенно превращалась в человека белой расы, иногда в современном костюме. Нас уверяли, что эти красочные фантазии – результаты научных открытий. Кто же будет спорить с наукой?! Слепая вера в науку в последние столетия иногда, – как в этом случае, – приобретала карикатурные формы.

В Православной Церкви редко давались оценки тем или иным научным гипотезам. Наука занимается своим делом, – своим. Но там, где наука пытается узурпировать место религии и становится идолом, Церковь должна реагировать. К сожалению, гипотезу эволюции идеологи часто использовали в антихристианских целях. Поэтому эволюция была предметом обсуждения в среде православных богословов. Взгляд на эволюцию был различным: от крайне отрицательного до восторженно положительного (разумеется, без атеистических выводов из нее), от поверхностного до очень глубокого.

В спектре разных отношений к эволюционной гипотезе отметим вначале ее радикальное неприятие. Среди критиков эволюционизма в последние десятилетия следует назвать иеромонаха (+ 1982). Он был и остается одним из самых популярных среди русских православных писателей. Он известен своим крайним традиционализмом. В одном из своих сочинений он полемизировал с современным греческим богословом А. Калимиросом , который защищал эволюционизм.

А. Калимирос писал: «Первые главы Святой Библии – это ничто иное, как история творения, прогрессирующего и завершаемого во времени… Творение не пришло в бытие мгновенно, но претерпело ряд последовательных появлений, развитие в шесть разных «дней». Как еще назвать этот прогресс творения, как не эволюцией?». Он же говорит об Адаме как об «эволюционирующем звере». И далее: «Все мы пришли в бытие посредством эволюции во времени. Во чреве матери каждый из нас был сначала одноклеточным организмом… и, наконец, сформировавшимся человеком». На это о. Серафим возражает. Почти все пишущие об эволюции, – утверждает он, – считают, что знают, что такое эволюция, но их высказывания говорят о весьма смутном ее понимании. Эволюция – совсем не «научный факт», а философия, причем философия, которая противоречит библейскому учению и учению святых отцов в очень многих пунктах. Определяет он эволюцию вполне традиционно: «Конкретная теория, излагающая, как творения пришли в бытие во времени: посредством превращения одних творений в другие, происхождения сложных форм из более простых в ходе естественного процесса, занимающего бесчисленные миллионы лет». Он, конечно, не собирается научно опровергать теорию эволюции, но только говорит, что эволюционную теорию нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть через науку, ибо это не научная, но философская идея. Он различает эволюцию и онтогенетическое развитие, чего не делает А. Калимирос: «Я совсем не отрицаю факта изменений и развития в природе. Да, взрослый человек развивается из эмбриона; да, огромное дерево вырастает из желудя; да, возникают новые разновидности или организмы, будь то «расы» человека или породы кошек, собак и фруктовых деревьев, – но все это не эволюция: это только изменчивость в пределах определенной разновидности или вида».

Несколько противореча себе, он, правда, говорит и о «развитии творения», но это «развитие» происходит не спонтанно, а по плану Божию: «Развитие творения в соответствии с Божиим планом – это одно; современная научная (а фактически философская) теория – это совсем другое». Здесь очевиден слабый момент во взглядах о. Серафима. Почему Бог не мог вложить Свой план развития (если уж вообще употреблять это слово) в материю, в простейшие организмы?

Свои взгляды о. Серафим подтверждает многочисленными цитатами из патристики, т.к. святые отцы для него – критерий религиозной истины. Но за основу он берет тексты Священного Писания. В последние столетия буква Писания часто наивно толковалась в мнимом согласии с новыми научными открытиями и гипотезами. Поэтому о. Серафим правильно пишет: «Нам следует быть очень критичными, когда современные мудрецы говорят нам, как мы должны истолковывать Священное Писание». Но при этом он не замечает, что сам очень странно толкует букву Библии. Он толкует Писание как норму, определяющую истинность или ложность той или иной научной гипотезы, придает букве Писания едва ли не смысл научного прозрения. Такая герменевтика не имеет никакого отношения к спасительным божественным откровениям, данным нам в Слове Божием.

Справедливой критике у о. Серафима подвергнута гипотеза происхождения человека из приматов. «Картинки неандертальского человека в учебниках по эволюции являются измышлениями художников, у которых предвзятые представления о том, как должен выглядеть «примитивный человек», исходя из эволюционной философии…. Оставим современным язычникам и их духовным вдохновителям-философам восхищаться при открытии каждого нового черепа, кости или даже отдельного зуба, о которых газетные заголовки заявляют: «Найден новый предок человека». Это даже не область суетного знания; это область современных басен и сказок, того мудрования, которое поистине изумительно оглупело».

В появлении эволюционных гипотез о. Серафим видит одно из знамений приближающейся эсхатологической апостасии. Питательная среда для таковой – западное христианство (попутно заметим, что о. Серафим – «прозелит» в православие из протестантизма). Свою книгу он завершает весьма патетически: «Эволюционизм тесно сплетен со всею апостасийною ментальностью гнилого «западного христианства»; он является орудием «новой духовности» и «нового христианства», в которое сатана ныне стремится погрузить последних истинных христиан». Надо полагать, что к последним истинным христианам о. Серафим причислял себя и своих единомышленников.

От радикального отрицания эволюционизма перейдем к более умеренной ее критике. Это крыло в Православии представлено профессором протоиереем . Богослов и историк философии он написал книгу по христианской апологетике, в которой несколько разделов посвятил проблеме эволюции.

Итак, эволюция, с точки зрения В. Зеньковского бесспорна, но причина эволюции не слепой случай и не самодвижение материи. Случай : Вся система материализма покоится «на обожании случая». Всякий раз, когда встречается какое-нибудь затруднение в развитии системы материализма, ему остается только одно – обращение к действию «случая». Но ум наш не может мириться с тем, что случаю приписывается такая огромная, часто творческая роль в жизни природы. Самодвижение материи : Учение о самодвижении материи как причине эволюции мира есть усвоение материи какой-то творческой силы. Из материальности мира нельзя понять, почему материя строго подчинена законам. Если она сама себе предписывает законы, тогда она обладает свойством разумности, т.е. уже не есть материя, а некое живое, разумное существо, т.е. Бог.

Понимание Зеньковским эволюции иногда выглядит своеобразным. Так, например, переход от неживого к живому он тоже называет эволюцией. Но переход этот особенный. Опыт нам показывает, что «omne vivum e vivo» и «omnis cellula e cellula». Эти формулы выражают, что существует особая форма жизни – биосфера.Но откуда сама жизнь на земле? Зеньковский критикует Тейяра де Шардена (1881 – 1955), который полагал, что некогда все живое возникло из неживого в результате счастливого стечения обстоятельств (снова бог-случай). Сущностная разница между живой и неживой природой, – считает В. Зеньковский, – столь велика, что граница между этими природами непереходима. Каждая клетка имеет в себе «автотелию», т.е. «живет для себя», ищет того, чтобы удержаться, в ней есть elan vital. Вещи же могут прирастать, внешне увеличиваться или уменьшаться, но не «питаются», не ищут питания, не размножаются и т.д. Переход неорганической материи в органическое бытие есть скачок . Надо признать необъяснимым «естественное» происхождение жизни на земле. Но в библейском рассказе не сказано, что Бог создал жизнь. Сказано, что Он повелел земле дать начало живым существам. Т.е. только в силу Божия повеления возникло то, что само по себе не могло бы возникнуть. Это и эволюция (ибо земля «произвела» растения и прочие организмы), и в то же время «скачок » к жизни, произошедший по повелению Божию. Эволюция у о.В. Зеньковского – не просто эволюция, но эволюция скачками «по повелению Божию». Различные сферы бытия не могут быть объяснимы одна из другой. Всякая более высокая сфера опирается на предыдущие, но не выводима из них. Эти разные ступени бытия не возникают в порядке простой эволюции, но каждая новая «ступень» (в силу воздействия какой-то силы вне космоса, т.е. Бога) появляется именно как новая.

В критике эволюционной гипотезы с «библейской» точки зрения часто утверждалось и утверждается, что Библия говорит о возникновении некоторых отдельных видов живых существ и об их дальнейшем размножении «по роду их» ( .21.25). Отсюда в раннем естествознании утвердилась идея о неизменности основных форм жизни. В. Зеньковский не согласен с такой интерпретацией Библии (которую мы видели у о. Серафима). Строго говоря, Библия вовсе не дает оснований для идеи неизменности. Однако именно на основании этой идеи неизменности возникла классификация и систематизация живых существ. Систематизация, в свою очередь, вызвала к жизни учение Дарвина о взаимоотношениях внутри классов растений и животных. Кризис чистого дарвинизма не зачеркивает факта эволюции в природе, а только показывает, что процессы эволюции сложнее, чем это казалось раньше. Эволюция была и есть в природе, но она в разных ступенях своих нуждалась в воздействииТворца.

К умеренным защитникам эволюционного взгляда на происхождение видов можно отнести русского богослова конца XIX – начала XX века профессора Московской Духовной Академии С.С. Глаголева . Он был автором многих работ по проблеме «наука и вера», в том числе по проблеме биологической эволюции. В своей работе о Георге Менделе, который положил начало генетике, С.С. Глаголев, прекрасно знакомый с предметом, подробно излагает теорию Г. Менделя (1822 – 1884) о наследственности. При этом он дает и широкую панораму взглядов своего века на проблему эволюции.

Мендель создал свою теорию, когда внимание всего мира было всецело обращено на учение Дарвина. Он замечательно описывает тот массовый гипноз, который вызвало это учение. «Во второй половине XIX века вопрос о происхождении был поставлен очень широко. Решали проблему происхождения всего органического мира – растительного, животного, человеческого вместе с такими сложными проявлениями человеческого духа, как наука, мораль, религия, вся культура с ее материальной и духовной стороны. Все поняли: Дарвин объяснил мир. Объяснение было до наивности просто. Но что же может быть лучше простых объяснений? Дарвин, говорят, не любил алгебры. На самом деле гораздо проще довольствоваться четырьмя действиями арифметики. Теория Менделя призывает биологов к скромности. Вопрос о происхождении новых форм … оказывается настолько сложным, что… при настоящем состоянии знания недопустимы широкие обобщения по вопросу о происхождении родов, классов и типов. Решения этих вопросов, предложенные во второй половине XIX века… столь же научны, как вавилонские или греческие сказания о происхождении растений, животных и людей». «Дарвинизм – чрезвычайно одностороннее миросозерцание. Чтобы принять его, нужно закрыть глаза на многое происходящее во вселенной. Но зато, закрывши глаза, можно чувствовать себя с этим миросозерцанием очень удобно. Все объясняется легко и просто, и мировой процесс разрешается в какую-то не особенно умную шашечную игру. Люди любят успокаиваться на теориях кратких, немудреных и неглубоких. Когда им указывают на факты, не подходящие к их теориям, они предпочитают не замечать фактов, чем терять свое душевное равновесие. Но так не должно быть». Увлечение дарвинизмом было опьянением. Но общество должно понимать, что такие произведения, как «истории органического мира», относятся более к области изящной словесности, чем строгой науки.

Дарвиновская теория происхождения видов предполагала: 1) непрерывность изменчивости; ею отрицались скачки в природе; 2) теория Дарвина предполагала также, что всякое изменение в индивидууме может передаваться потомству. Мендель отверг оба эти положения. Он учил, что нужно различать фенотипические и генотипические свойства. Высокорослый горох может хранить в себе потенцию низкорослого потомства. С.С. Глаголев был так увлечен великолепными открытиями Г. Менделя, что искренне уверовал во внезапные превращения одного вида в другой, которые вызываются мутациями.

Полный оптимистической веры в силу научного знания (это было характерно для его поколения) и веры в Промысел Божий, С.С. Глаголев завершает свою работу об ученом монахе такими словами: «Что дадут работы менделистов? Нельзя знать этого; но хочется верить, что умственное движение, начало которому положил монах,… будет содействовать установлению гармонии между нашею христианскою верою и положительным знанием, и что на вопросы о принципах природной необходимости оно будет давать ответы, поднимающие силу телеологического доказательства бытия Божия» (с.209).

С.С. Глаголев написал также замечательный очерк об Альфреде Росселе Уоллесе (1822-1913). В Дарвине и Уоллесе эволюционизм раздвоился. В Дарвине он вступил в союз с материализмом. Сам Дарвин, правда, отрекался от материализма и заявлял, – хотя и не очень твердо, – о своей вере в Бога, но своего Бога он не допускал вмешиваться в дела мира. Между верою в такого Бога и решительным отрицанием Бога трудно установить различие. В Уоллесе эволюционизм вступил в союз с идеализмом. Именно принципы эволюции дали ему основания для решительного отрицания материализма.

А.Р. Уоллес был замечательным человеком. Он много путешествовал, писал интересные книги о дальних странах. Одновременно он создал в Англии великолепную коллекцию из 125.000 экспонатов по естественной истории. Его, как и Дарвина, на мысль об отборе натолкнула теория Мальтуса. Как и Дарвин, Уоллес считал, что естественный отбор в борьбе за существование сохраняет только самых приспособленных. Естественный отбор образует и фиксирует только те признаки, которые полезны живым существам. НО! Если происходит искусственный отбор, подбирающий разум может фиксировать те или иные признаки ради какой-нибудь отдаленной цели . Наблюдая людей в дальних странах, Уоллес пришел к заключению, что в физической и психической организации «дикарей» находится много такого, что им совершенно не нужно, и что заложено в них ради отдаленных целей . Дикарь, например, владеет мозгом философа, а на самом деле ему нужен мозг немного сложнее того, который имеет обезьяна. Мягкая, голая, чувствительная кожа, лишенная волос, замечательно совершенное строение рук и ног, чрезвычайно сложное строение гортани, все эти свойства совершенно ненужные, а иногда и вредные для дикарей, понятно, не могли произойти путем естественного отбора. Но все эти «лишние» признаки необходимы человеку для его развития, и они были заложены и развиты в нем ради отдаленной цели . Уоллес пишет (Естественный подбор, СПб 1878, с.328-391): «Я вывожу из этого ряда явлений то заключение, что некоторое высшее интеллигентное существо давало определенное направление развитию человека, направляло его к специальной цели совершенно так, как человек руководит развитием многих животных и растительных форм».

Признав целесообразное сверхъестественное вмешательство в процесс возникновения и развития человечества, Уоллес признал Провидение. Как верующий , он смиренно преклонялся перед Богом и исповедовал непостижимость Бога и Его целей. Свою книгу о естественном отборе он завершил словами из Книги Иова: «Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя? Он превыше небес, – что можешь сделать? Глубже преисподней, – что можешь узнать?» (). Но как натуралист и философ , Уоллес хотел понять Божественное создание – вселенную. Для этого он разработал свою спиритуалистическую теорию о природе материи как силы, и о природе силы как воли. Его теория, как пишет С.С. Глаголев, практически не была принята никем. Но по этому поводу он же замечает: «Наука никогда не узнает всего, но ученые должны быть готовыми ко всякого рода неожиданностям – и к торжеству отвергнутых воззрений и к гибели модных теорий».

В конце XIX века на важность эволюционной идеи для христианского миропонимания указывал Вл. Соловьев . В начале XX века в Европе развиваются религиозные концепции эволюции. Церковная общественность России живо интересуется этими концепциями. Церковные издательства выпускают книги различных ученых, пытавшихся сочетать свои эволюционистские убеждения с христианской верой. В середине XX века большой интерес во всем мире вызвали работы Пьера Тейяра де Шардена. В отношении к взглядам этого ученого и богослова мнения православных богословов разделились. В православной литературе высказано два разных мнения о Тейяре де Шардене. Протоиерей считал его учение мифическим и неприемлемым для христианина. Прот. Георгий Клингер , напротив, отстаивал близость учения Тейяра де Шардена православию. Он видел связь «точки Омега» с восточной христианской идеей «теосиса» (theosis). Очень доброжелательно о телеологии Тейяра да Шардена отзывался протоиерей Александр Мень (+ 1991). В своем предисловии к переводу сочинения «Божественная среда» он писал: «Омега представляет собой, с одной стороны, то, что православные богословы называли «соборностью», – единение без смешения, слияние без поглощения. С другой стороны, Омега – это нечто и в то же время некто, действовавший с самого начала эволюции. Эволюция – это поток, становление, гибель и рождение. То, что движет ее, должно быть «независимым», оно не рождается в эволюции, а «наличествует всегда». Омега стоит вне времени. Это начало трансцендентное , надмирное. Именно поэтому оно могло воздвигнуть Вселенную все выше и выше к «божественному очагу». Омега – это Бог, который сокровенно пронизал мир Своей силой, вытянул его в гигантское Древо Жизни и приближает к Своему Бытию. Все творческие усилия человека, вся его культура и цивилизация, его любовь, его энергия, его деяния и, наконец, все личные индивидуальности, которые бессмертны , все это служит вселенской Божественной Цели» (там же, с. XXI).

Однако все рассмотренные нами взгляды православных богословов на эволюцию, отрицательные и оптимистические, не содержали в себе глубокого проникновения в эту проблему. Это были именно внешние оценки. В 1930 году на немецком языке появилась работа признанного классика православного богословия XX века, профессора протоиерея (1883 – 1979) «Эволюция и эпигенез». Написанная по-немецки, но затем переведенная на русский язык, эта работа представляет собой самый глубокий и принципиальный религиозно-философский анализ понятия эволюция как в узком биологическом, так и в самом широком плане.

Уже в самом начале своей работы Флоровский доказывает телеологичность процесса всякого развития, всякой эволюции. Объясняется это следующим образом. Эволюция присуща только организмам. Не каждая вещь может «развиваться». Например, не может развиваться нечто элементарное, простое, принципиально неизменное («атом» в прямом смысле этого слова). Не может развиваться и агрегат, то есть такое множество, которое не образует никакого внутреннего единства, множество функционально не связанных между собою или функционально неотличимых друг от друга элементов. Развиваются только организмы. Уже Аристотель показал, что для развития необходима напряженность между «возможным» и «действительным». А «возможность» – это форма, не достигшая явления. Итак, эволюция предполагает заложенную в организме конечную цель или форму. Иными словами, эволюция движется по некоему эмбриологическому плану. Понимаемая так, она всегда есть процесс телеологический . В эволюции реализуется заложенная в организме преэкзистенция, «скрытость, которая в процессе эволюции открывается».

Указанное объяснение понятно и бесспорно, когда речь заходит о развивающейся биологической особи. Но в какой степени можно применять понятие развития к прочим объектам? Так, уже к филогенезу, к процессу происхождения видов, нельзя применять понятие «развития» так же просто, как мы это делаем в онтогенезе, в эмбриологии. Эволюция сообществ, видов – процесс гораздо более сложный. Но о. показывает, что и в этом случае основные характеристики процесса развития остаются теми же самыми. Так, например, дарвинизм, который объясняет происхождение видов случайностью, сохраняет черту целесообразности, телеологичности. В этом случае роль универсальной цели и движущей силы играют понятия приспособления и отбора. При этом весь органический мир оказывается чем-то целым, неким сверхорганизмом , в котором все элементы взаимосвязаны и находятся в равновесии благодаря силе естественного отбора.

Какова же природа этой силы естественного отбора? Есть ли этот процесс игра случайностей? Но тут следует сказать, что даже теория скачков, внезапных мутаций предполагает, что в случайных изменениях реализуются скрытые потенции органического мира. Единство живой природы не нарушают никакие внезапные скачки и мутации. «Вообще о живой природе можно говорить как о мире развития… Природа есть некий огромный единый организм, который реализует сам себя и реализует свою возможную форму и в многообразии филогенетических ветвей, и в смене поколений, следующих друг за другом».

Далее Флоровский расширяет понятие телеологической эволюции на весь космос. Существование или возникновение целесообразных процессов в нецелесообразной среде абсолютно непонятно. Живая природа как целое стремится к единству, порядку, космосу. Так вряд ли могло бы быть, если бы жизнь возникла из хаоса. Это означало бы реализацию бесконечного количества бесконечно малых вероятностей. «Мир открывается нам – по крайней мере, в жизненной сфере – как целое. Мировой процесс раскрывается перед нами как реализация формы и единства. Это значит, что становление природы есть развитие. Развитие есть основная форма естественного процесса. Все частичные процессы суть моменты единого космического процесса…; и если мы в природе наблюдаем агрегатные состояния и агрегатные процессы, то в них можно видеть вовсе не источник жизни и даже не ее окружение, а задержку или затруднение в развитии, прекращающее жизнь. Иначе жизнь оказалась бы для нас загадкой и парадоксом».

В человеке и в истории как совместном творчестве людей природные процессы, в том числе и эволюция, обретают абсолютно новое качество. Человек входит в уже существующий живой мир. В мир человек приходит последним, под конец, после других. В человеке мы находим высшую форму естественного бытия. И в этом смысле мир антропоцентричен .

История приходит после природы. Основной вопрос в том, является ли история продолжением природы? Иначе говоря, является ли человек только природным существом, хотя и более высоким? Или история есть развитие в каком-то ином смысле? Мы слишком привыкли говорить об историческом развитии, и весь смысл истории видеть в том, что она развивается. Но толкование истории как развития означает биологизм в истории. Здесь проблема в методологии. Как жизнь невозможно объяснить посредством неживой механики, так и мир людей, историю нельзя описать как некий органический процесс (Освальд Шпенглер) или как механическую закономерность (исторический материализм, трактующий историю как развитие социально-экономических отношений). История часто строилась без антропологии, без человека как человека. Равно как психологию часто пытаются строить без субъекта чувств и мыслей, т.е. без человеческой души. Но история отделена от природы принципиальной границей, потому что история есть история личностей. «Природа есть область родового бытия, а история – область личного бытия ».

Анализу понятия личности Флоровский придает фундаментальное значение. Это очень необычно для привычных рассуждений о проблемах эволюции. Флоровский, как мы видели, связывает понятие эволюции с понятием организма. Человек как биологическое существо есть организм. Но человек как личность – не только организм, равно как не каждый организм является личностью. Личность невозможно представить себе без понятия свободы. Личность есть, прежде всего, свободный субъект, субъект самоопределения и творчества. Именно это отличает личность от организма. Благодаря свободе личность перестает быть только природным существом. Почему так? Потому что организм внутренне и внешне ограничен врожденной формой. Весь смысл органической эволюции состоит в реализацией этой врожденной формы. Человек тоже является природным существом. Но в его личном генезисе имеется такая врожденная форма, которая возвышается над врожденной формой организма. В личном генезисе человека реализуются не только врожденные задачи и возможности, но и планы, идеи, которые лежат за пределами врожденных возможностей организма. Личность свободна . Она не предопределена. Свобода есть выбор. Но выбор не только возможного пути в многообразии естественного бытия. Свобода личности есть выбор между естественным и неестественным. В этом смысл свободного действия и творчества. Поэтому генезис личности не есть эволюция. И Флоровский предлагает другой термин для генезиса личности – «эпигенез», т.е. процесс, возвышающийся над обычным природным генезисом, так сказать, «супергенезис». В этом генезисе возникает нечто существенно новое. Новое и неожиданное возникает и в природе, но в таких мутациях нет свободы. В природной новизне проявляют себя врожденные силы и возможности. Природная новизна не существенная, но феноменальная. Природная новизна происходит по причине посредством необходимости. Но между причиной по необходимости и причиной посредством свободы существует качественное различие. Свобода есть разрыв в природных причинно-следственных связях. Свобода есть проявление в природе иного, не заложенного в природе, бытия, а именно, смысла, логоса. Даже случайное в природе всегда объясняется неисчерпаемыми потенциями самого природного бытия. Свобода состоит в том, что из некоего А появляется некое В, которое из него вообще не может возникнуть, потому что не содержится в его врожденных потенциях, а, следовательно, происходит из иного плана бытия. В свободе осуществляется явление внеприродного смысла . Говоря словами Библии, свобода – сияние света в «стране тени смертной» (), т.е. явление вечного в преходящем мире возникающей и умирающей природы, где «все течет». Таково человеческое творчество. Продукты творческой свободы человека никак нельзя объяснить генетически.

В свободном человеческом действии, а следовательно, и в историческом творчестве соединяются два разных измерения бытия, и эта встреча есть чудо. Всякое свободное действие есть чудо. И только в чуде проявляется свобода: не отрицательная свобода от чего-то, но положительная свобода творчества «из ничего». В этом мире реализованной свободы мы встречаем двойственность существующего и предстоящего, данного и заданного (т.е. стоящего «за данностью»), was gegeben und aufgegeben ist. Эта двойственность видна и познаваема только для человека. Чисто природные существа ее не видят. «Но и человек может ослепнуть, отказаться от видений другого мира, растеряться при созерцании этого мира. Тогда он может упасть до уровня животного состояния. Но это будет только падением. Человек сотворен амфибией, жителем двух миров, более того – связью между мирами, «строителем мостов». Правильно разгадал и выразил это Платон». В одном мире человек родился, а в другой мир он призван, там он должен родиться снова. Один из миров дан, а другой – задан. И этот другой мир не есть просто фантазия человека. Если бы постановка целей, творчество было только продуктом человека, то такое творчество дополняло бы природу, но не выступало бы за ее пределы. Оно могло бы быть непостижимым чудом в природе, но – чудом самой природы.

Но в свободе человеческой личности мы соприкасаемся с подлинным чудом и религиозной тайной человека. Библейскими словами о человеке можно сказать: он создан по образу Бога и должен стать подобием Бога. Но по образу Божиему он создан все-таки из земного праха, и именно в этом заключается его двойственность. В человеке действуют две силы, две «энтелехии»: одна природная, органическая, другая трансцендентная, источник которой – Бог. Иными словами, человек является свободно действующим проводником Божественной мысли в мире. Этим определяется сверхъестественный смысл и личного и исторического эпигенеза.

Поскольку же в человеке и в человеческой истории с их эпигенезом реализуется последний смысл антропоцентрического космоса, божественная энтелехия проникает во все фазы космической эволюции . Здесь «необходимость подчиняется свободе. Это связано с сотворением мира, с фактом, что жизненный круговорот вообще, точно так же, как и время, начинается не для того, чтобы погаснуть в небытии, а чтобы таинственно продлиться в вечности» (с.439).

В кратком обзоре размышлений о. Георгия Флоровского мы видим не поверхностное отрицание и не восторженное поверхностное принятие, но серьезное религиозное обоснование и оправдание эволюции. Имеют ли эти размышления какие-нибудь следствия для науки? Имеют. Во-первых, как мне кажется, они показывают суетность всякой неоправданной методологии, выводящей живое из неживого и свободно-разумное из природно-необходимого. Во-вторых, в указанных непереходимых границах между неживым, живым и личностным они оправдывают дальнейшие научные поиски механизмов эволюции, более удачные, чем те, которые предлагала наука до сих пор. В третьих, эти размышления призывают ученых не пренебрегать телеологией. Более того, они указывают, что всякое исследование в области эволюции, принципиально исключающее телеологию, заведомо обречено на слепое блуждание во тьме или на научную неудачу.

Указ. соч., с. 199-200.
Там же, с. 224.
Там же, с. 194.
Там же, с. 195.
Там же, с. 209.
Альфред Россель Уоллес. В кн. Глаголев С.С. Естественнонаучные вопросы в их отношении к христианскому миропониманию. Сергиев Посад, 1914, сс. 211-224.
Цит. по указ. соч., с.218.
Там же, с. 224.
Соловьев В.С. Оправдание добра. Собрание сочинений. СПб 1913, с. 198-199.
Изданы книги зоолога Э. Васмана (Христианство и теория развития. Пг., 1917), ботаника Е. Деннерта (Умер ли Бог? Одесса, 1914), палеонтолога Г. Обермайера (Доисторический человек. СПб., 1913). Разделяя сферы религии и науки, Г. Обермайер писал: «Признавая величие библейской космогонии, мы не должны забывать, что библейское сказание не рисует вовсе исторического хода создания мира. В нем говорится о том, что все существующее в данную геологическую эпоху, все растения и животные, были созданы Всемогущим Творцом…. О происхождении мира, в естественноисторическом смысле этого слова, в Библии мы не находим ни малейшего намека; в такой форме, впрочем, изложение этого вопроса было бы фактически бесцельным, так как на протяжении тысячелетий оно оставалось бы непонятным…» (указ. соч., с. 114). Сам ученый отстаивает эволюционизм, в котором он убежден.
Зеньковский В. Основы христианской философии», Т. 2. Париж, 1964.
Клингер Г. Вестник РСХД, № 19.
Мень А., прот. Пьер Тейяр де Шарден: христианин и ученый. В кн. Тейяр де Шарден П. Божественная среда. М., 1992, с. XXI.
Эволюция и эпигенез (к проблематике истории), в кн. Флоровский Г.В. Вера и культура. – СПб, 2002, сс. 424–440.
Указ. соч., с. 425.
Там же, с. 427.
Там же, с. 431.
Там же, с. 433.
Там же, с. 437.
Там же, с. 439.

50 лет назад во время юбилейных чтений, посвященных столетию Дарвина в 1959 году, Джулиан Хаксли так выразил содержание эволюционной теории: «Согласно эволюционным представлениям, нет ни места, ни необходимости в сверхъестественном. Земля не была создана, она возникла в результате эволюции. То же самое можно сказать и о животных, и о растениях, которые ее населяют, включая нас, людей, наше сознание и душ, а также наш мозг и наше тело. Эволюционировала и религия...» .

Из этих слов следует, что дарвинизм имеет помимо научного также духовное содержание. Согласно с этим писал философ Карл Поппер: «Я пришел к выводу, что дарвинизм является не доказательной научной теорией, а метафизической программой исследований — возможным обрамлением для доказательных научных теорий» [цит. по 2].

Действительно, еще в 1885 году автор капитального трехтомного трактата «Дарвинизм. Критическое исследование» Н.Я. Данилевский утверждал, что «теория эволюции не столько биологическое, сколько философское учение, купол на здании механического материализма, чем только и можно объяснить ее фантастический успех, никак не связанный с научными достижениями» . В этом кроется причина того, что теория эволюции, несмотря на свою поразительную научную бесплодность, остается практически безраздельно господствующей в современном расцерковленном обществе.

По мнению Данилевского, отдавая согласно учению Дарвина жизнь на земле во власть эволюции, то есть во власть случайностей, невозможно объяснить удивительную гармонию в природе и во всем мироздании. Данилевский писал: «Из сказанного ясно, какой первостепенной важности вопрос о том, прав Дарвин или нет, не для зоологов и ботаников только, но для всякого мало-мальски мыслящего человека. Важность его такова, что я твердо убежден, что нет другого вопроса, который равнялся бы ему по важности, ни в области нашего знания и ни в одной области практической жизни. Ведь это, в самом деле, вопрос «быть или не быть», в самом полном, в самом широком смысле» .

С тем, что вопрос об отношении к дарвинизму имеет принципиальное значение для нашего сознания, были согласны также либерально-демократические и социалистические деятели. Разница была лишь в том, что Н.Я. Данилевский решал этот вопрос с позиции православного христианина, а дарвинисты — с позиции материалистической.

Карл Маркс по прочтении «Происхождения видов» ликовал в письме к Лассалю от 16 января 1861 года, что Бог, по крайней мере, в естественных науках, получил, по его мнению, «смертельный удар». Фридрих Энгельс в своей «Диалектике природы» писал: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг...» . Ленин в работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов» приравнял учение Дарвина в области естествознания по своему значению к учению Маркса о человеческом обществе, особо подчеркнув, что Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений как на «богом созданные» . Духовное противоречие между теорией эволюции и христианским вероучением осознавали и ученые-естествоиспытатели последователи Ч. Дарвина. В частности, Дж. Хаксли писал: «Дарвинизм, опираясь на рациональные идеи, отверг саму идею Бога как Творца всех организмов... мы можем полностью считать несостоятельной любую идею сверхъестественного управления, осуществляемого каким-то высшим разумом, ответственным за процесс эволюции» .

Приведем мнение Артура Кейта: «Позвольте мне объявить, к какому выводу я пришел: закон Христа нельзя примирить с законом эволюции по крайней мере, в том виде, в каком закон эволюции существует сегодня. Нет, эти два закона находятся в противоборстве друг с другом, закон Христа никогда не победит, пока закон эволюции не будет уничтожен» .

Сам Ч. Дарвин прекрасно осознавал, что его теория вступает в противоречие с христианским вероучением. В книге «Происхождение видов» он писал, явно пытаясь оправдаться: «Я не вижу достаточного основания, почему бы воззрения, излагаемые в этой книге, могли задевать чье-либо религиозное чувство .

В книге «Происхождение человека и половой отбор» он писал: «Я знаю, что заключения, к которым приводит это сочинение, будут некоторыми сочтены крайне нерелигиозными, но тот, кто заклеймит их, обязан доказать, почему начало человека как особого вида происхождением от какой-нибудь низшей формы при помощи законов изменения и естественного отбора безбожнее, нежели объяснять рождение отдельной особи законами обыкновенного воспроизводства» .

Дарвин безусловно осознавал, что его безбожное учение бросает вызов церковному вероучению о творении мiра Богом в шесть дней, о происхождении человека, появлении смерти в мiре и другим догматическим вопросам.

Оценка дарвинизма Святыми Отцами

Не присваивая себе чести высказывать суждения от лица соборной апостольской Церкви, заметим, что исчерпывающая оценка дарвинизму уже дана Святыми Отцами и церковными учителями. Тот факт, что православные святители и святые ревнители благочестия определенно высказали свое отношение к эволюционной теории Ч. Дарвина, свидетельствует, между прочим, о том, что дарвинизм — явление не чисто научное, но духовное. Никто ведь из Святых Отцов не давал специально оценок закону Архимеда или теории электромагнетизма. Об эволюционной же теории высказывались единодушно многие церковные авторитеты-и современники Дарвина, и жившие после него.

Преподобный Варсонофий Оптинский: «Английский философ Дарвин создал целую систему, по которой жизнь — борьба за существование, борьба сильных со слабыми, где побежденные обрекаются на погибель, а победители торжествуют. Это уже начало звериной философии, а уверовавшие в нее люди не задумываются убить человека, оскорбить женщину, обокрасть самого близкого друга — и все это совершенно спокойно, с полным сознанием своего права на все эти преступления» .

Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Недоучки и переучки не верят в личного, праведного, всемогущего и безначального Бога, а верят в безличное начало и в какую-то эволюцию мiра и всех существ... и потому живут и действуют так, как будто никому не будут давать ответ в своих словах и делах, обоготворяя самих себя, свой разум и свои страсти. В ослеплении они доходят до безумия, отрицают самое бытие Божие, и утверждают, что все происходит через слепую эволюцию (учение о том, что все рождающееся происходит само собой, без участия Творческой силы). Но у кого есть разум, тот не поверит таким безумным бредням» .

Святитель Феофан Затворник: «Когда мы характеристику человека перенесем в дух, тогда вся теория Дарвина падает сама собой. Ибо в происхождении человека надо объяснить не то одно, как происходит его животная жизнь, но то паче, как происходил он яко духовное лицо в животном теле с его животного жизнью и душою» . Тот же святитель отмечал: «Во дни наши россияне начинают уклоняться от веры: одна часть совсем и всесторонне падает в неверие, другая отпадает в протестантство, третья тайком сплетает свои верования, в которых думает совместить и спиритизм, и геологические бредни с Божественным Откровением. Зло растет: зловерие и неверие поднимает голову; вера и Православие слабеет» [цит. по 13]. «Точно такова теория образования мiрa из туманных пятен с подставками своими — теорией произвольного зарождения, дарвиновского происхождения родов и видов и с его же последним мечтанием о происхождении человека. Все как бред сонного» .

Между прочим, смиренный вышенский затворник писал, что эволюционисты подлежат по достоинству церковному прещению — анафеме: «У нас теперь много расплодилось нигилистов и нигилисток, естественников, дарвинистов, спиритов и вообще западников, — что ж, вы думаете, Церковь смолчала бы, не подала бы своего голоса, не осудила бы и не анафематствовала бы их, если бы в их учении было что-нибудь новое? Напротив, собор был бы непременно, и все они, со своими учениями, были бы преданы анафеме; к теперешнему чину Православия, прибавился бы лишь пункт: «Бюхнеру, Фейербаху, Дарвину, Ренану, Кардску и всем последователям их — анафема!» Да нет никакой нужды ни в особенном соборе, ни в,каком прибавлении. Все их лжеучения давно уже анафематствованы. По нынешнему времени не то что в губернских городах, но во всех местах и церквах следовало бы ввести и совершить чин Православия, да собрать бы все учения, противные слову Божию, и всем огласить, чтобы все знали, чего надо бояться и каких учений бегать. Многие растлеваются умом только по «неведению, а потому гласное осуждение пагубных учений спасло бы их от гибели. Кому страшно действие анафемы, тот пусть избегает учений, которые подводят под нее; кто страшится ее за других, тот пусть возвратит их к здравому учению. Если ты, неблаговолящий к этому действию, — православный, то идешь против себя, а если потерял уже здравое учение, то какое тебе дело до того, что делается в Церкви содержащимися ею? Ты ведь уже отделился от Церкви, у тебя свои убеждения, свой образ воззрений на вещи, — ну и поживай с ними. Произносится ли или нет твое имя и твое учение под анафемой — это все равно; ты уже под анафемой, если мудрствуешь противно Церкви и упорствуешь в этом мудровании» .

Преподобный Иустин (Попович): «Потому предал их Бог срамным сластям и они удовлетворяются не небесным, а земным, и только тем, что вызывает смех диавола и плач Ангелов Христовых. Сласти их в заботе о плоти... в отрицании Бога, в полностью биологической (скотоподобной) жизни, в назывании обезьяны своим предком, в растворении антропологии в зоологии» .

Святитель Николай Сербский: «Должны были пройти миллионы лет, говорят бессловесные умы в наше время, чтобы позвоночник выпрямился и обезьяна стала человеком! Говорят так, не зная силу и могущество Бога Живаго» .

Святой Нектарий Пентапольский также выражал свой праведный гнев, обличая тех, кто желает «доказать, что человек — это обезьяна, от которой, как они хвалятся, они произошли» [цит. по 18].

Священномученик Фаддей (Успенский) созвучно учил: «Не верующий в Бога человек из круговращения мiровой пыли хочет объяснить происхождение мiрa, в котором в каждой былинке, в устройстве и жизни каждого малейшего существа вложено столько разума выше понимания человеческого. Ни одного живого зерна многовековая мудрость человеческая не смогла создать, а между тем все дивное разнообразие в мiрe неверие пытается объяснить из бессознательных движений вещества» . «Жизнь, как они говорят, есть громадный сложный механический процесс, неизвестно когда, кем и для чего приведенный в действие... Но если жизнь есть механический процесс, тогда надо отречься от души, мысли, воли и свободы» [цит. по 20].

Священномученик Владимир Киевский из новомучеников к исповедников Российских дал наиболее глубокую и обличительную оценку дарвинизму: «Только в настоящее время нашла себе место такая дерзкая философия, которая ниспровергает человеческое достоинство и старается дать своему ложному учению широкое распространение Не из Божиих рук, говорит оно, произошел человек; в бесконечном и постепенном переходе от несовершенного к совершенному он развился из царства животных и, как мало имеет душу животное, также мало и человек... Как неизмеримо глубоко все это унижает и оскорбляет человека! С высшей ступени в ряду творений он низводится на одинаковую ступень с животными... Нет нужды опровергать такое учение на научных основаниях, хотя это сделать и нетрудно, так как неверие далеко не доказало своих положений... Но если такое учение находит для себя в настоящее время все более и более последователей, то это не потому... что будто бы учение неверия стало неоспоримо истинным, но потому, что оно не мешает развращенному и склонному ко греху сердцу предаваться своим страстям. Ибо если человек не бессмертен, если он не более как достигшее высшего развития животное, то ему нет никакого дела до Бога... Братие, не слушайте губительных ядоносных учений неверия, которое низводит вас на степень животных и, лишая человеческого достоинства, ничего не обещает вам, как только отчаяние и безутешную жизнь!» .

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий): «Дарвинизм, признающий, что человек посредством эволюции развился из низшего вида животных, а не является продуктом творческого акта Божества, оказался только предположением, гипотезой, уже устарелой и для науки. Эта гипотеза признана противоречащей не только Библии, но и самой природе, которая ревниво стремится сохранить чистоту каждого вида, и не знает перехода даже от воробья к ласточке. Неизвестны факты перехода обезьяны в человека» .

Мы привели небольшой список высказываний о дарвинизме церковных учителей, прославленных в лике святых в Русской, Сербской и Греческой поместных Церквах. Перечень этот без труда можно продолжить.

В Зарубежной Русской Православной Церкви о заблуждении эволюционизма говорил Святитель Иоанн Шанхайский. Наиболее обстоятельную оценку дарвиновской теории эволюции с позиции святоотеческого богословия дал его ученик и духовный последователь иеромонах Серафим (Роуз) . Сегодня многие православные христиане считают отца Серафима Платинского достойным прославления в лике святых как Преподобного.

Отметим, что приведенные нами святоотеческих мысли представляют собой не случайные необдуманные частные суждения по данному богословскому вопросу, но практически единогласное мнение Православной Церкви. На это, говоря о вопросах эволюционизма и прогресса, указал священномученик Иларион (Троицкий): «Идея прогресса есть приспособление к человеческой жизни общего принципа эволюции, а эволюционная теория есть узаконение борьбы за существование... Но святые Православной Церкви не только не были деятелями прогресса, но почти всегда принципиально его отрицали» .

Из сказанного вытекает важный вывод о том, что принципиальное неприятие эволюционистских идей, и в частности критика дарвинизма, святыми, жившими после Чарльза Дарвина, является не нововведением в православном богословии, но последовательным и верным продолжением традиции святоотеческого духовного наследия.

Отношение Чарльза Дарвина к христианству

Сам Чарльз Дарвин христианином не был. Убедительно писал об этом Генри Моррис, отмечавший о Дарвине следующее: «В молодости, изучая богословие и готовясь к христианскому служению, он был полностью убежден в истинности и авторитете Писания, а также в неопровержимости доказательств существования Бога-Творца, заключающихся в замысле и причинности мiрa. Постепенно признав эволюцию и естественный отбор, он потерял веру и стал, наконец, атеистом» . Учение Дарвина должно быть названо вполне безбожным. По крайней мере, сам Дарвин никогда не утверждал, будто его теория соответствует Библии и должна рассматриваться как учение христианское.

Убедительнее всего об отношении Дарвина к христианскому вероучению и Библии свидетельствуют его собственные признания.

«Я постепенно пришел к сознанию того, что Ветхий завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр. и пр., и с его приписыванием богу чувств мстительного тирана заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря» .

«Я постепенно перестал верить в христианство как божественное откровение» [там же].

«Понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и, в конце концов, я стал совершенно неверующим. Но происходило это настолько медленно, что я не чувствовал никакого огорчения и никогда с тех пор даже на единую секунду не усомнился в.правильности моего заключения. И в самом деле, вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным... Отвратительное учение!» [там же].

«Нет ничего более замечательного, чем распространение религиозного неверия, или рационализма, на протяжении второй половины моей жизни» [там же].

Без всякого сомнения, человек с таким мiровоззрением если и употреблял слово «Бог», то в значении весьма далеком от библейского христианского представления о личностном Творце.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) приводит следующее высказывание Чарльза Дарвина: «В первую клетку жизнь должна была быть вдохнута Творцом» . Совершенно очевидно, что «Творец» Дарвина мало похож на библейского Бога — Творца неба и земли.

О противоречии дарвинизма и неодарвинизма православному догматическому вероучению

В «Православном богословском энциклопедическом словаре» написано: «Сам Дарвин был сторонником архебиозиса — учения, по которому органическая жизнь возникла в отдаленные геологические эпохи естественным образом путем медленного преобразования неорганической материи в органическую, а затем одни организмы происходили от других и произвольного зарождения в последующие эпохи уже не было, но он допускал, что первые 5 основных форм были созданы непосредственно Богом» . Приведем в связи с этим высказывание известного физика и молекулярного биолога Дж. Бернала: «Одинокая молекула ДНК на пустынном берегу первобытного океана выглядит еще более неправдоподобно, чем Адам и Ева в Райском саду» [цит. по 27].

Многие последователи Дарвина, начиная с эволюциониста № 2 П. Тейяра де Шардена, предлагая свои эволюционистские теории, претендовали и претендуют на то, чтобы называться «христианскими эволюционистами», «телеологическими эволюционистами», «православными эволюционистами». Многие из подобныхприверженцев теории «божественной эволюции» спешат откреститься от Дарвина и даже называют себя «антидарвинистами».

Однако все, что было сказано Святыми Отцами и православными богословами в отношении собственно учения Ч. Дарвина, вполне справедливо может быть перенесено и на теорию номогенеза Л.С. Берга , и на прочие «неодарвинистские» эволюционные учения, немало разновидностей которых появилось в XX веке. Дело в том, что осуждение дарвинизма церковными учителями было проведено не по причине имеющихся отдельных научных ошибок или неточностей в исследовательских выводах, но из-за антихристианского принципа эволюционизма, положенного в основу дарвиновской научной теории.

В этой связи следует заметить, что действительно эволюционизм не сводится к дарвинизму, а представляет собой целый спектр различных учений, подобно пластинам веера, более или менее близких друг ко другу и имеющих единую скрепу в основании. По сути «атеистический» и «теистический» эволюционизм различаются лишь тем, что первый о Боге умалчивает «за ненадобностью», а второй про каждую ступень эволюции неустанно говорит, что она произошла «по воле Божией». Бога как личностного Творца не знают ни дарвинисты, ни последователи «телеологического эволюционизма».

Расхождение между различными эволюционистскими школами должно быть признано скорее научно-методологическим, чем принципиальным. В духовном отношении эволюционизм любого толка противоречит апостольскому учению и Никео-Цареградскому Символу веры. Таким образом, оценка Святыми Отцами собственно дарвинизма вполне справедливо может быть отнесена и к любому другому виду эволюционной теории.

В заключении приведем перечень догматически значимых вопросов, имеющих различное решение в эволюционной мiровоззренческой концепции дарвинизма и в православном догматическом вероучении.

1. Существовал ли Адам как историческое лицо, ответственное за личное деяние — преступление Божией заповеди или первое грехопадение? (Так писал пророк Божий Моисей. Верим ли мы в Духа Святаго, «глаголавшаго пророки»? )

2.Был ли Адам сотворен из праха земного или из какого-либо другого животного вида? Имел ли вообще первый человек Адам каких-либо «предков»? (Ключевой вопрос библейской антропологии.)

3. Имел ли тех же «предков» Господь Иисус Христос? Единосущно ли Его человеческое тело телу прочих животных? Текла ли в Его жилах кровь Адамовых «предков»? Чему, в этой связи, причащаемся мы в таинстве Святой Евхаристии? (Христология, литургика, учение о таинственном пресуществлении.)

4. Пролил ли свою божественную кровь Спаситель только за людей, или за прочую тварь? Допустимо ли далеких Адамовых «родственников» крестить и причащать? (Сотериология, учение о таинствах.)

5. Был ли первый человек Адам создан бессмертным? (Учение Катехизиса о спасении от греха, проклятия и смерти.)

6. Была ли Ева сотворена из части (ребра) Адама, или она является существом «другой крови»? (Ключевой вопрос мариологии, имеющий связь с Непорочным Зачатием и Нетленным Рождеством Христа.)

7. Существовала ли смерть в природе до грехопадения Адама и Евы? (Христология, сотериология.)

8. Эволюционировали ли одни виды в другие, или они были созданы изначально по роду их? (Считать ли Бога Творцом всего видимого и невидимого?)

9. Следует ли понимать буквально родословие Иисуса Христа от Адама, согласно Евангелию от Луки (3 глава)? (Нет ли в искажении этого родословия хулы на Господа, как на Сына Человеческого? )

10. Предстоит ли мiрy еще существование в течение миллионов и миллиардов лет, или следует ожидать скорого Второго пришествия Христова? (Отношение к Парусин, Суду и Жизни будущаго века.)

11. Следует ли буквально понимать слова Символа веры: «Чаю воскресения мертвых»?

12. Ожидает ли в исторической эволюционной перспективе человечество некий земной рай и благоденствие, царство «ноосферы»? Насколько буквально следует относиться к ожиданию прихода антихриста? (Отношение к хилиазму.)

Все перечисленные вопросы имеют вероучительное значение.

В годы Советского безбожия нас учили, что человек произошёл от обезьяны и опирались в этом на Чарлза Дарвина.

Чарлз Дарвин , английский натуралист и путешественник, одним из первых пришел к выводу и обосновал идею о том, что все виды живых организмов эволюционируют во времени от общих предков. В своей теории, развёрнутое изложение которой было опубликовано в 1859 году в книге «Происхождение видов», основным механизмом эволюции Дарвин назвал естественный отбор. Позднее развивал теорию полового отбора. Ему также принадлежит одно из первых обобщающих исследований о происхождении человека.

Родился он в далёком 1809 году в городе Шрусбери (Англия). Пятый из шести детей врача и финансиста Роберта Дарвина. Внук учёного Эразма Дарвина по отцу и внук художника Джозайи Уэджвуда. Одним словом человек из солидной семьи с двумы Английскими Университетами.

Как же Дарвин мог быть таким "безумцем"? Почему безумцем?

Обратимся к Библии к 13 псалму: " Сказал безумец в сердце своём:"Нет Бога". Они развратились, совершили гнусные дела, нет делающего добра "

Кто отвергает Бога, Библия называет безумцем. Но Царь Давид автор Псалма "Безумцем" называет ветхозаветного первого Царя Саула. Саул - создатель регулярной еврейской армии, в ветхозаветном повествовании — воплощение правителя, поставленного на царство по воле Бога, но ставшего Ему неугодным.

Саул был выбран и помазан на царство пророком Самуилом , позднее вступил с ним в конфликт, и пророк тайно помазал на царство юного Давида. Впоследствии Давид находился при царе, женился на его дочери и разгонял меланхолию Саула пением и игрой на арфе. Затем Саул попытался его убить, и Давид скрылся. Будучи серьёзно ранен и проигрывая битву с филистимлянами при горе Гелвуе , Саул покончил жизнь самоубийством. В поздней литературе фигурирует как обладатель мятущейся, беспокойной души, одержимой меланхолией и приступами гнева, которые можно успокоить прекрасной музыкой.

Но при всех своих недостатках, странностях и приступах Саул оставался человеком, которому были свойственны благородство и подлинная искренность, человеком, до конца сохранявшим прямодушие и простоту. Он был цельной натурой и не страдал сложными комплексами (в отличие от многих других невропатов).

Ну вот Царь Давит именно Саула называет безумцем отступившим от Бога, а его сподвижники на столько развратились, что там уже Святой Давид не нашёл ни одного делающего добро.

Когда люди грешат, своими грехами они отступаются от Бога и потом настолько боятся своих грехов и ответа за них, что легче на все злодеяния сказать, что "Нет Бога".

Давид говорит, что в своём надмении нечестивый человек пренебрегает Господом и в его мыслях только и звучит "Нет не накажет. Бога нет! "

Но посмотрим, каким человеком был Дарвин.

Чарлз Дарвин был очень своеобразным человеком. Это был индивидум во всём начиная с рождения. Дедушка по матери был англиканином, а родители Чарлза англиканство считали ересью и придерживались унитарианства. Это такая свободная либеральная вера в Бога. Унитариане, критикуют доктрину о грехопадении, не верят в искупительную жертву Иисуса Христа, не признают также положение об осуждении грешников на Страшном Суде , полагая, что все люди, даже не христиане, должны быть спасены . В этой вере воспитывался и Дарвин.

Чарлз и его отец

Если мать придерживалась своей веры, то отец был в отношении религии человеком вольным и водил маленького Чарлза на причастие в Англиканскую Церковь.

Самому Чарлзу англиканство нравиться. После смерти матери он просит отца его отдать в англиканскую школу. В 16 лет Чарлз Дарвин уже занимается врачебной практикой у отца, мечтает стать доктором.

Вообще-то даже в России в то время бытовало мнение, что образованный человек не может быть верующим человеком. К неверующим относились не только учителя духовных семинарий, но самих семинаристов считалось, что образование портит Семинария давала знания, но убивала веру, а потому и в православии тех веков считалось, что лучшие священники православные, это не книжники семинарии, а монашествующие, так сказать практиканты своего опыта.

Хотя некоторые члены его семьи открыто отрицали традиционные религиозные верования, он сам поначалу не подвергал сомнению буквальную истинность Библии.

Дарвин ходил в англиканскую школу, затем в Кембридже изучал англиканскую теологию.

Далее Эдинбург, куда ехали изучать медицину со всей Европы, был космополитичным, инакомыслие не преследовалось, эволюционные идеи французов свободно обсуждались; полно иностранцев, даже свободным негром, имеющим профессию, никого не удивишь. Студентам, в отличие от Англии, предоставлялась полная свобода. Никого не волновало, посещает ли студент лекции, сдает ли экзамены, ходит ли в церковь, где, как и с кем живет. Многие превращались в гуляк, но те, кто смог заставить себя учиться, становились классными специалистами. Чарлзу, похоже, светил первый вариант. И вдруг он решает стать англиканским священником!

Причём сыну карьеру священника предложил его отец. Сам отец, формально принадлежа к англиканской церкви, был неверующим , но это ничего не значило: работа приличная и непыльная . Сын отвечал, что идея ему нравится, но он не знает, какую религию выбрать. Тут же Чарлза покрестили в англиканство. Позже он учился на пастора и писал домой письма "Ходил в Церковь и там слушал ужасно глупых священников " .

Однако его вера начала колебаться во время путешествия на «Бигле ». Дарвин подвергал сомнению данные представления, удивляясь, например, прелестным глубоководным существам, обитающим в таких глубинах, в которых никто не смог бы насладиться их видом; содрогаясь при виде осы, парализующей гусениц, которые должны послужить живой пищей для её личинок.

Официальный взгляд Церкви и общества был таков: Бог сотворил в нынешнем неизменном виде таракана черного, таракана рыжего, клеща лесного, клеща лугового, клеща собачьего, вошь свиную, вошь слоновую, вошь платяную, вошь головную, наездников (насекомых-садистов, откладывающих яйца в чужую плоть) и 350 тысяч видов жуков. Вопросом как и, главное, зачем Бог все это творил, предпочитали не задаваться. Никаким родством сотворенные существа связаны не были, если две вши похожи, это означало, что они похожи, и ничего более. Впрочем, некоторые ученые допускали, что сотворена была некая «вошь вообще» или «клещ вообще» и от них под действием среды произошли разновидности.

Путешествуя на «Бигле », Дарвин всё ещё придерживался вполне ортодоксальных взглядов и вполне мог ссылаться на авторитет Библии в вопросах морали, однако постепенно он пришел к сознанию того, что Ветхий Завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр. и пр., … заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря.

Одним словом, священника из Дарвина не вышло. Но он не разрывал отношения с Церковью. Вскоре он женился на Эмме и венчался в Англиканской Церкви. Молодожёны уехали жить в Лондон и опять же они часто любили посещать Церковь.

Его вера постепенно ослабевала со временем и, со смертью его дочери Энни в 1851 году , Дарвин, наконец, потерял всякую веру в христианство .

Дарвин подошел к вопросу брака очень серьезно. Он собрал все аргументы воедино и записал их на листе бумаги «за» и «против». Но в жёны Дарвин взял себе свою ДВОЮРОДНУЮ СЕСТРУ .

У них было 10 детей, но трое умерли в детстве. Хоть Дарвин разверился в христианстве после смерти дочери, он понимал свой грех, что причина в кровосмешении.

Вместе с тем Дарвин продолжал оказывать поддержку местной церкви и помогал прихожанам в общих делах , однако по воскресеньям, когда вся семья направлялась в церковь, уходил на прогулку. Позже, когда его спрашивали о религиозных взглядах, Дарвин писал, что никогда не был атеистом , в том смысле, что не отрицал существование Бога, и что, в целом, «было бы более правильно описать состояние моего ума как агностическое».

Наряду с этим, отдельные высказывания Дарвина можно расценивать как деистические или атеистические . Например однажды Дарвин написал: «… я нахожу чудовищным утверждение, будто религия не направлена против науки… однако когда я говорю, что она неправильна, я отнюдь не уверен, не было ли бы самым разумным для людей науки полностью игнорировать всю область религии ». Или «Автобиографии» Дарвин писал: «Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и в конце концов я стал совершенно неверующим. Но происходило это настолько медленно, что я не чувствовал никакого огорчения и никогда с тех пор даже на единую секунду не усомнился в правильности моего заключения. И в самом деле, вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным; ибо если оно таково, то незамысловатый текст [Евангелия] показывает, по-видимому, что люди неверующие — а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей — понесут вечное наказание. Отвратительное учение! »

И тут вот мы опять видим, что Дарвин признаёт существование Бога, но мысли о грехах дают ему импульс лучше Бога отрицать чем исправиться. Раз он знает, что его ждёт вечное мучение, то легче признать и поверить, что Бога нет, так спокойнее, но он и атеизм принять не может. Можно представить как с такими мыслями было тяжело жить этому человеку.

В Церковь он ходил только когда не было службы, чтобы не слышать речей священника. Причём опять же Церковь сменили на Унитарную. Всё же там адам не пугают и все спасаются. Эмма детей водила в ту Церковь. Однажды там она услышала слова о наказании и аде, она просто приказала всем своим детям пальчиками заткнуть уши и заткнула их сама...чтобы не испугаться ! Дарвины подстраивали веру в Бога под себя и отрицали то, что было не понраву, а точнее то что ущимляло интересы их богатой жизни!

Интересно, что в 1872 году, Царская Россия решала вопрос запретить книги Дарвина в России, но всё же, но писатели России посчитали такой запрет "ересью" и запрета не последовало.

Католический Ватикан трудов Дарвина и вовсе "не заметил" . Католическая Церковь ни как не отреагировала на Дарвинские труды, что "человек произошёл от обезьяны". Папа Иоанн павел Второй назвал труды Дарвина "Гипотезой". Официально Ватикан высказался пару лет назад, что научная биология католицизму не мешает .

Патриарх Алексий Второй высказывался тоже вполне демократично: «Осознание человеком, что он является венцом творения Божия, возвышает его, а если кто хочет считать, что он произошел от обезьяны, пусть считают, но не навязывают этих взглядов другим ».

"Сами ученые, которые работают в области эволюции, давно не считают теорию Дарвина универсальной. Сам Дарвин считал свою теорию эволюции всего лишь гипотезой. Он был верующим человеком и не переставал повторять, что эволюционная цепь берет свое начало у Престола Божия. Он однозначно признавал Бога Творцом мира, всего живого. Просто его образ исказили, как, например, у нас в России исказили представление о творчестве А.С.Пушкина или Н.В.Гоголя, вырвав из нашего сознания духовную основу их произведений, оставив только прагматичный аспект. Так и Дарвина использовали нечистоплотные идеологи и нечистоплотные материалисты. Поэтому Дарвин и дарвинизм - это разные вещи. Их не нужно путать. Дарвинизм - это совершенно порочная вещь, научно ошибочная. Дарвин же не претендовал на универсальность своей теории. Он был настоящим ученым, который высказал некоторые предположения, и не более того. А то, что из его теории попытались сделать идеологию, которую решили использовать как средство борьбы с религией, то в этом Дарвин нисколько не виноват. Он был глубоко верующим человеком, и он сам ужаснулся бы от того, во что превратили его теорию . Я в этом нисколько не сомневаюсь ", - заключил священник Александр Шумский .

Верующим человеком Дарвина считал и Православный митрополит Латвийский, Вениамин Федчинков .

Говоря о моём мнении , то я его высказал в самой статье, что человека отводит от веры в Бога страх за грехи, когда нет силы и веры в покаяние. Но если смотреть на Дарвина как на духовную личность, то этот человек пламенной энергии, но не полностью мог быть уверен сам в себе, такая сомневающаяся натура. И главное у него не было правильного взгляда на вещи в том числе духовные. Он блудил, он искал что-то и пытался найти, он сомневался, менял церкви. У этого человека не было рядом твёрдого наставника с юности и многие, как я вижу ситуацию, неправильные вещи ему казались правильными. Бесспорно у Дарвина была вера, но он смотрел на неё как бы перевёрнуто...вниз головой.

Дарвин умер в 1882 году в пригороде Лондона.

В своих работах Ч. Дарвин в явном виде не поднимал вопроса о мироздании в целом, а объяснял одну из самых сложных его сторон: происхождение живого и дал его объяснение, исключающее целесообразность. Поэтому учение Дарвина, получившего название дарвинизм, свойственное скорее философским системам, и стали рассматривать, как косвенный ответ на вопрос о причинности и целесообразности в органическом мире. Дарвинизм казалось, дал возможность подвести органический мир под общее материалистическое воззрение на природу, способствуя тем самым секуляризации общества.

Исповедовал ли сам Ч. Дарвин бытие личного Бога, являющегося Причиной всего существующего, каково было его отношение к религии?

В связи с этими вопросами особый интерес представляют «Автобиография» и опубликованные письма Ч. Дарвина, являющиеся неотъемлемой частью его научного наследия.

Работая над темой о происхождении видов в 1844 г. Ч. Дарвин писал своему другу и последователю, английскому ботанику Дж. Д. Гукеру (1817-1911): «Наконец появились проблески света, и я почти убежден…, что виды (это равносильно признанию в убийстве) не неизменны». Работая над сочинением о видах, Ч. Дарвин постепенно утверждался в своих выводах. Так в 1845 г., он сообщал пастору и натуралисту Л. Дженинсу (1800-1893), что хотя его выводы о происхождении видов и кажутся бесспорными практически ему одному, все же по его мнению пробелов у него «меньше, чем в общепринятой точке зрения (о неизменности видов - Т.В.)».

Из письма Ч. Дарвина от 20 июля 1856 г. к американскому ботанику и пропагандисту дарвинизма Аза Грею (1810-1888) узнаем об отношении Дарвина к своей работе: «Девятнадцать лет (!) назад мне пришло в голову, что, работая в других областях естественной истории, я, быть может, хорошо сделал бы, если бы стал отмечать всевозможные факты, касающиеся вопроса о происхождении видов, и с тех пор я это и делал. …Но как честный человек я должен сказать Вам, что я пришел к еретическому заключению, что независимо сотворенных видов не существует и что виды суть только сильно выраженные разновидности».

Обращаясь к тому же адресату в 1857 г. Ч. Дарвин писал: «Дорогой Грей, если я подвергаюсь столь ожесточенным нападкам со стороны моих стариннейших друзей, нет ничего удивительного, что я постоянно ожидаю, что мои взгляды будут встречены с презрением». Как следует из этого и других писем, Ч. Дарвин довольно болезненно относился к мнению о себе окружающих и боялся, что его учение может быть высмеянным. Можно предположить, что это было одной из причин крайней осторожности в высказываниях английского ученого относительно его отношения к религии и подобным проблемам. «Пожалуйста, не говорите никому о моих надеждах на то, что моя книга о видах будет иметь успех и что сбыт ее с лихвой окупит расходы, (что было бы пределом моих мечтаний), ибо, если она потерпит полную неудачу, это сделает меня еще более смешным», - из письма Гукеру, 1859 г.

В письмах Ч. Дарвина нашли свое отражение его взгляды и относительно первопричины мира. Для примера приведем отрывок письма (октябрь 1959) Дарвина английскому геологу Ч. Ляйелю (1797-1875): «Я много размышлял над тем, что Вы говорите относительно необходимости постоянного вмешательства творческой силы. Я не усматриваю этой необходимости; а допущение ее, я думаю, сделало бы теорию естественного отбора бесполезной». В этом письме, как собственно и в своем знаменитом труде «Происхождение видов», Ч. Дарвин однозначно не признает представление о Боге как создателе живой природы.

Обращает внимание неоднозначность позиции Ч. Дарвина в вопросах о предопределенности. В «Автобиографии» он пишет, что «доказательство [существования Бога] на основании наличия в Природе преднамеренного плана, как оно изложено у Пейли, доказательство, которое казалось мне столь убедительным в прежнее время, ныне, после того как был открыт закон естественного отбора, оказалось несостоятельным. … По-видимому, в изменчивости живых существ и в действии естественного отбора не больше преднамеренного плана, чем в том направлении, по которому дует ветер. Все в природе является результатом твердых законов».

В письме А. Грею (1860) он высказывается также против предопределенности: «Если ни смерть человека, ни смерть комара не предопределены, я не вижу достаточного основания верить, что их первое рождение или возникновение должны быть непременно предопределены» . В другом письме ему же (1861 г.) Дарвин еще более категоричен: «На Ваш вопрос о том, что могло бы убедить меня в предначертанности, трудно ответить. Если бы я увидел ангела, сошедшего на землю учить нас добру, и, убедившись на основании того, что и другие люди видят его, что я еще не сошел с ума, я бы поверил в предначертание. Если бы я мог вполне увериться в том, что жизнь и разум каким-то неведомым путем суть функции другой невесомой силы, это убедило бы меня. Если бы человек был создан из меди или железа и не находился бы ни в каком родстве с любым другим когда-либо жившим организмом, быть может, я бы убедился. Но все это детская болтовня».

А в письме Ляйелю (1860) Дарвин утверждает, что эти вопросы недоступны уму человека, выражая, таким образом, свой агностицизм в этом вопросе. «Заключение, к которому я пришел, как я говорил Аза Грею, таково, что затронутый в этом письме вопрос (о вмешательстве божества в создании «странных и удивительных особенностях, естественно отбиравшихся на пользу самих живых существ» - Т.В.) находится за пределами человеческого разума, подобно «предопределению и свободной воли» или «происхождению зла». И через семь месяцев Дарвин пишет А. Грею: «Но с огорчением должен сказать, что по чести не могу идти так далеко, как Вы, в вопросе о предустановлении. Я сознаю, что безнадежно запутался. Я не могу допустить, что мир, каким мы его видим, является результатом случайности; и, однако, я не могу рассматривать каждое отдельное явление как результат предустановления».

Свой агностицизм по этому вопросу Дарвин откровенно высказывает в письме к Дж. Фордайсу (1879): «Каковы могут быть мои собственные взгляды - это вопрос, не имеющий значения ни для кого, кроме меня самого. Но, поскольку Вы спрашиваете, я могу высказать, что мое суждение часто колеблется… В моих самых крайних отклонениях (fluctuations) я никогда не был атеистом в смысле отрицания существования Бога. Я думаю, что вообще (и чем я делаюсь старее, тем больше и больше), но не всегда было бы наиболее правильным назвать мой образ мышления агностическим (agnostic)».

Большой интерес для понимания религиозных взглядов Дарвина представляет его письмо от 22 мая 1860 г., адресованное постоянному корреспонденту Аза Грею: «теперь относительно теологической стороны вопроса. Это всегда болезненно для меня. Я в замешательстве. У меня не было намерения выражать атеистические взгляды. Но я признаюсь, что не могу видеть столь ясно, как другие, и как хотел бы видеть доказательства предначертания и благоволения во всем, нас окружающем. Мне кажется, что в мире чересчур много горя. … С другой стороны, я никак не могу взирать на эту чудесную вселенную и, особенно на природу человека и довольствоваться заключением, что все это - результат грубой силы. Я склонен смотреть на все, как на результат предначертанных законов, причем разработка деталей - хорошая или плохая - предоставлена тому, что мы называем случаем. Не то, чтобы это понимание вполне удовлетворяло меня. Я очень ясно чувствую, что этот вопрос чересчур глубок для человеческого разума. … Пусть каждый человек уповает и верит как может. Конечно, я согласен с Вами, что мои взгляды вовсе не обязательно атеистичны. … Но чем больше я думаю, тем больше теряюсь, что, вероятно, явствует из этого письма». Позже (1870) в письме Гукеру он скажет: «Ваш вывод, что всякое умозрение относительно предопределения есть напрасная трата времени, - единственно разумный: но как трудно не вдаваться в умозрение! Моя теология - это просто хаос; я не могу не смотреть на вселенную как на результат слепого случая, однако не могу усмотреть и доказательств благотворного предначертания, или вообще какой-либо преднамеренности в деталях».

Любопытны высказывания Ч. Дарвина об отношении религии к науке: «… не согласен, что статья правильная, я нахожу чудовищным утверждение, будто религия не направлена против науки… однако когда я говорю, что она неправильна, я отнюдь не уверен, не было ли бы самым разумным для людей науки полностью игнорировать всю область религии». В упоминаемой Дарвином статье в приведенном отрывке письма к Гукеру (1868), автор возражал против какого бы то ни было противопоставления религии науке, говоря, что «религия - это наше мнение об одной группе вопросов, наука - наше мнение о другой группе вопросов». В данном контексте Дарвин выступал как атеист, поскольку именно атеизму характерно противопоставление науки и религии.

Судя по автобиографии до своего кругосветного путешествия (1831-1836) на корабле «Бигль» молодой Дарвин не видел противоречий между наукой и религией и был «вполне ортодоксален», но постепенно (с октября 1836 г. до января 1839 г.) он «пришел к сознанию того, что Ветхий завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр. и пр., … заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря».

Выступая «публично» Ч. Дарвин соблюдал крайнюю осторожность в высказываниях о религии, справедливо утверждая, что его взгляды по этим вопросам являются его «частным делом». Всячески уклоняясь от категорических суждений по этому вопросу, он обычно ссылался на свою занятость, нездоровье, некомпетентность и даже на нежелание причинять огорчение родным.

На многочисленные письма гимназистов и студентов по вопросу о совместимости твердой убежденности в правоте дарвинизма с верой в Бога, и следует ли выбирать между теорией Дарвина и верой в Бога, Дарвин отвечал, что «он считает, что теория эволюции вполне совместима с верой в Бога; но Вы обязаны иметь в виду, что разные люди по-разному определяют то, что они понимают под словом Бог». Или, оставаясь на позиции агностика, утверждал «что невозможность представить себе, чтобы эта величественная и чудесная вселенная вместе с нашим самосознанием «я» возникла случайно, кажется мне главным доводом в пользу существования бога; но я никогда не мог решить, имеет ли этот довод реальную ценность. Я знаю, что если мы допускаем первопричину, разум все еще жаждет узнать, откуда она появилась и как она возникла. Не могу я также не видеть противоречия, когда думаю о том, сколь много страдания во всем мире. Я также склонен в известных пределах считаться с суждением многих одаренных людей, которые твердо веровали в бога; но и здесь я вижу, какой это слабый довод. Наиболее верным кажется мне заключение, что весь вопрос выходит за пределы, доступные человеческому разуму, но человек может исполнять свой долг». Нередко Дарвин сообщал: «очень занят, стар и не располагаю временем, чтобы подробно ответить на Ваши вопросы - да на них и нельзя ответить. Наука не имеет никакого отношения к Христу, за исключением того, что привычка к научному исследованию делает человека осторожным в принятии доказательств. Я лично не верю ни в какое откровение. Что же касается загробной жизни, то каждый человек должен сам сделать для себя выбор между противоречивыми неопределенными вероятностями».

В письме К. Марксу (1880) он сообщал: «я всегда сознательно избегал писать о религии и ограничил себя областью науки. Впрочем, возможно, что тут на меня повлияла больше чем следует мысль о той боли, которую я причинил бы некоторым членам моей семьи, если бы стал так или иначе поддерживать прямые нападки на религию». Для справки заметим, что К. Маркс хотел посвятить Ч. Дарвину том «Капитала».

Менее чем за два месяца до смерти, в письме от 28 февраля 1882 г. английскому геологу Д. Макинтошу (1815-1891) Ч. Дарвин отмечал, что по его мнению «до сих пор не было выдвинуто сколько-нибудь стоящих доказательств в пользу образования живого существа из неорганической материи, все же мне кажется, что такая возможность когда-нибудь будет доказана на основании закона непрерывности. …Если когда-либо будет обнаружено, что жизнь может возникать на земле, жизненные явления подпадут под некий общий закон природы. Может ли быть доказано существование сознательного бога на основании существования так называемых законов природы (т.е. определенной последовательности событий) - вопрос сложный, и я много думал над ним, но не нашел ясного ответа».

Таким образом, судя по письмам и последнему прижизненному (шестому) изданию «Происхождения видов» (1872) Ч. Дарвин был деистом. Здесь поясним, что деизм - это религиозно-философское воззрение, которое признает Бога, но только как Творца мира и его законов, отвергая всякое дальнейшее вмешательство Бога в закономерное развитие природы.

Указанное издание «Происхождения видов» заканчивается словами: «Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь с ее различными проявлениями Творец первоначально вдохнул в одну или ограниченное число форм; и, между тем как наша планета продолжает вращаться, согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала развилось и продолжает развиваться бесконечное число самых прекрасных и самых изумительных форм».

В «Автобиографии» Дарвин объяснял свой деизм трудностью «представить себе эту необъятную и чудесную вселенную, включая сюда и человека с его способностью заглядывать далеко в прошлое и будущее, как результат слепого случая или необходимости» , поэтому он и вынужден был обратиться к Первопричине, обладавшей «интеллектом, в какой-то степени аналогичным разуму человека». Правда, Дарвин отмечал, что умозаключение о Первопричине «сильно владело мною приблизительно в то время, когда я писал “Происхождение видов”, но именно с этого времени его значение для меня начало, крайне медленно и не без многих колебаний, все более и более ослабевать».

«Вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было, мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным; ибо если оно таково, то незамысловатый текст [Евангелия] показывает, по-видимому, что люди неверующие - а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей - понесут вечное наказание. Отвратительное учение!»

«Автобиография» Ч. Дарвина помогает проследить постепенную трансформацию ученого в религиозном плане. Получив религиозное образование, молодой Дарвин мечтал об открытиях, подтверждающих все сказанное в Евангелиях. Но со временем ему становилось «все труднее и труднее придумать такое доказательство, которое в состоянии было бы убедить» его в истинности Евангелия. Ч. Дарвин пишет: «Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и, в конце концов, я стал совершенно неверующим». Надо сказать, что потерю веры Дарвин перенес без особых переживаний, поскольку по его словам «происходило это настолько медленно, что я не чувствовал никакого огорчения и никогда с тех пор даже на единую секунду не усомнился в правильности моего заключения». Впрочем, по замечанию Дарвина, вряд ли «религиозное чувство было когда-либо сильно развито» в нем. Здесь уместно заметить, что религиозное образование Чарльза Дарвина приходится рассматривать, как вопрос выбора профессии, а не как вопрос тех или иных убеждений. Известно, что в Англии в начале 19 века профессии врача и священника были довольно широко распространены среди интеллигенции.

Для лучшего понимания религиозного мировоззрения Дарвина приведем некоторые фразы о христианстве из его «Автобиографии»: «вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было, мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным; ибо если оно таково, то незамысловатый текст [Евангелия] показывает, по-видимому, что люди неверующие - а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей - понесут вечное наказание. Отвратительное учение!»

Приведенный выше материал по нашему мнению однозначно свидетельствует о деизме английского ученого в начале его ученой карьеры и в конечном итоге потери Ч. Дарвином веры. Видимо, иначе и быть не могло, ведь личность ученого неразрывно связана с его творческой деятельностью. Начав работу над «Происхождением видов» Дарвин отказался от господствующего в его время учения о неизменности организмов, их исходного многообразия и изначальной целесообразности (креационизм), что в дальнейшем и привело его к разрыву с религией. Очевидно, что автору труда «Происхождение видов», направленного по возможности на устранение Творца, не было никакой необходимости в общении с Богом.

• Что можно кушать при повышенном давлении?
• Во франции самый молодой президент страны вступил в должность Макрона приветствовали залпами из орудий
• Последствия европейской колонизации для стран востока
• Подготовка к новому учебному году — испытание для родителей 
• Классный час «Я человек, но какой?
• Грамматические задания по теме школьные принадлежности
• Классный час на тему "семья и семейные ценности" Всекубанский классный час семья и семейные ценности
• День крещения Руси: как князь Владимир отказался от язычества Крещение руси традиции и обряды
• Молитва от чародейства и колдовства всем святым, киприану и устинье, ангелу хранителю
• Особая молитва от колдунов

• К чему снится носовой платок К чему снятся носовые платочки
• Что ожидает рака козу в году
• Подземные воды и грунтовые воды
• Головной мозг человека — строение и функции
• Имеют ли право коллекторы описывать и продавать имущество должника?
• Особенности обжалования определений арбитражного суда по корпоративным спорам Какие определения арбитражного суда обжалованы
• Кто имеет право отключать эл
• Как чистить и готовить замороженные мидии без панциря
• Определение психотипов и типы отношений между ними
• Лечебная диета при гипертонии